Форумы: Политика 
http://www.openspace.ru/society/projects/201/details/35508/
АНДРЕЙ ЛОШАК о том, что делать дальше
Вся Россия — наш «Район № 9»
Одно из важнейших завоеваний этой зимы — протест в столице вышел из онлайна в офлайн. При всей пестроте основой его являются люди либеральных взглядов, та несчастная сила, которая на протяжении веков упорно пытается в России распрямиться, но сразу же получает увесистым государственным кулаком под дых. Во время зимних акций протеста у либералов возникло ранее неизвестное чувство общности, особенно после символического держания за руки. Появилось ощущение «мы» — заметьте, теперь многие так пишут и говорят, имея в виду людей, с которыми лично не знакомы. Соответственно, есть и «они». Сначала подразумевалось, что это власть. Но после выборов «ими» стала вся Россия, ну, или, как минимум, та ее половина, что проголосовала за Путина.
Либералы снова уперлись в старую русскую проблему: прошло уже почти два века, а ближе к народу они так и не стали. Этой зимой протестующие москвичи смотрели в будущее с лучезарным оптимизмом только что приехавшего в деревню Нехлюдова из «Утра помещика»: вот сейчас начну «делать добро» и буду потом наслаждаться благодарностью народа. Теперь же они разом превратились в того же Нехлюдова год спустя, когда выяснилось, что взгляды на «добро» у него с народом не совсем совпадают, отчего юноша впал в хандру и затосковал по Москве. Перед столичными либералами встал мучительный вопрос: а кто все эти плохо одетые люди с землистыми лицами, неприлично шумные друг с другом и разом замолкающие, когда им в нос суют айфон с включенной камерой? Это массовка или сами приехали? Они и вправду «за» или им вообще все пофиг?
Россия для жителя Садового кольца — это «Район № 9», опасная замусоренная территория, на которой копошатся малоизученные инопланетяне. Что у них в головах — отсюда понять невозможно. Европа или даже какой-нибудь Таиланд кажутся ближе и понятнее. При словосочетании «русский народ» интеллигентному юноше из Москвы представляется толпа пьяной матросни, срущей в бронзовые вазы Зимнего дворца, а интеллигентному еврейскому юноше — еще и возбужденная рожа погромщика из купринского «Гамбринуса», хватившего головой об асфальт собачку скрипача Сашки. Все эти фобии легко преодолеваются при непосредственном контакте, но, к сожалению, абсолютное большинство столичных либералов предпочитает на Россию вид сверху — по пути в более комфортные страны.
Точно так же огромная Россия ужасается зажравшейся столице. Однажды мы провели в программе «Намедни» эксперимент — предложили журналистке провинциального канала сделать сюжет о Москве. Навсегда запомнил ее стендап, сделанный на ночной Тверской: «В нашем городе после 12 отключают уличное освещение — экономят каждый киловатт, а Тверская всю ночь горит разноцветными огнями — не стесняется». Бесстыжая расфуфыренная девка — примерно такой видится Москва россиянам.
Москва и Россия — и вправду две страны, плохо знающие друг друга. Москва без циркового шоу с дополнительными списками и близко бы не подошла к 50% за Путина. Россия и без шоу проголосовала за него — не от злокозненности, а оттого, что объективно больше не за кого. Разгоряченных москвичей раздражает пассивный фатализм провинции. После выборов Фейсбук потонул в потоках горечи и злости. Философ Мартынов: «Путин поднял древнюю Россию, портки, лапти, бить жен, закусывать водку снегом. Они пришли и разбили наши айфоны». Журналист Сорокин: «63 процента России будет выбирать эту власть снова и снова, потому что она им обещает халяву, а это для русских, похоже, главная ценность, своего рода национальное достояние». Режиссер Серебренников: «Я с этими людьми живу в одной стране? Мы с ними говорим на одном языке? Мы читали одни книги? Мы слушали одну музыку? У нас одна судьба? Мы с ними часть одного народа? Кто они? И кто я?». Спустя время раздался более взвешенный голос Юрия Сапрыкина, предложившего ни в чем не обвинять любителей Стаса Михайлова и терпеливо ждать, когда они сами его разлюбят. Наконец, мудрейший Григорий Ревзин сказал самые важные слова: «Россия выбрала Путина президентом. У нас есть два способа поведения. Или развестись с ней и лететь куда-нибудь очень легким и независимым, или полюбить ее заново».
От народа-богоносца — к быдлу
Ревзин абсолютно прав: надо прекратить предъявлять народу претензии. Эта интонация — разочарованности и даже затаенной обиды — как у женщины, которая от неверного мужа не ушла, но измены не простила, — давно уже преследует интеллигенцию и является обратной реакцией на обожествление народа, господствовавшее в монархической России. Дореволюционный образованный слой чувствовал перед народом гнетущую вину. Герцен, предводитель «кающихся дворян», чье двухсотлетие в этом месяце Россия торжественно не отметила, писал: «Мы должны вести себя прилично по отношению к низшим сословиям, которые работают, но не отвечают нам. Всякая выходка против них, вольная и невольная, похожа на оскорбление ребенка. Кто же будет за них говорить, если не мы же сами? Официальных адвокатов у них нет...». Известно, что сделал Герцен после того, как его «разбудили». В середине XIX века раздался его призыв: «В народ!» И пошли, буквально или фигурально, народники, народовольцы, эсеры, кадеты, большевики. Каждый своим путем, но во имя одной цели — освобождения народа. Этот абстрактный «народ» стал религией, культом, навязчивой идеей интеллигенции. В него верили, как в Бога.
Тем страшнее было крушение веры. Основная мысль «Собачьего сердца»: сколько ты рабов из дерьма не вытаскивай, они все равно будут мимо унитазов ссать и доносы в ЧК строчить. Диагноз: они безнадежны! Бунин писал в «Окаянных днях»: «Мир не знал разочарования до великой французской революции, скепсис пришел вместе с республикой 1792 года. Что до нас, то мы должны унести с собой в могилу разочарование величайшее в мире».
Мировоззрение перевернулось: гоголевскую «Шинель», из которой вырос русский интеллигент, сменили атланты Айн Рэнд, исповедующие философию социал-дарвинизма. Самый оголтелый носитель этих настроений в среде либералов — Юлия Латынина. Вот как она пишет о том, что может заставить народ выйти на улицы. Тут важно именно не что утверждает Латынина, а как, — так говорят только о врагах: «Это не значит, что голову его, наконец, посещает ясность мысли. Это значит, что он начинает думать про Путина то же, что он раньше думал про Госдеп. Тогда на улицу выходят уже не 200 тысяч, которые читали Джоан Роулинг и пишут на плакатах «волшебника Чурова в Азкабан». А те, кто вообще никогда ничего не читал и не собирается. Но твердо знает, потому что вчера кореш за банкой пивасика сказал, что этот, ну, который у нас самый главный, — он агент США. Или Китая. Или враг Аллаха. Или враг русских — ну, в общем, короче говоря, кушает детей, и у него уши срослись на затылке».
Режиссер Кончаловский, что характерно — дворянского происхождения, — требует от народа покаяния: «Ваши угнетатели выходят из ваших же рядов. Так вот: вас надо заставить ужаснуться самим себе!» Другой режиссер либеральных взглядов — Звягинцев — в фильме «Елена», восторженно принятом критикой, изображает народ как ленивое, но живучее быдло, посягающее на накопленные материальные ценности бизнес-элиты. На фоне этих упырей-халявщиков простой русский миллиардер выглядит чуть ли не монахом-исихастом. Но кара его заслуженна. Дочка трудяги-олигарха произносит ключевую фразу фильма: мы все — «гнилое семя». Это ощущение родового проклятья типично для современных либералов. Ксения Собчак в интервью Дмитрию Быкову называет народ «генетическим отребьем», причисляя, впрочем, к нему и себя. Позиция Собчак, безусловно, благороднее позиции Латыниной, которая себя-то как раз считает ого-го и вообще выступает за введение имущественного ценза на выборах. Но на презрении друг к другу и даже к себе ничего не построишь, гораздо лучше, когда речь идет о взаимном уважении.
Современные либералы сложили с себя ответственность за положение народа, отгородившись от него «креативными кластерами». И в этом смысле перестали отличаться от «охранителей» режима. Разница — исключительно в подходе. Либералы упрекают народ в том, что он говно, охранители просят не трогать народ, потому что он говно.
Вот один вполне рукопожатный представитель «креативного класса» защищает в своем блоге пропутински настроенных работников «Уралвагонзавода» от нападок рьяных «белых ленточек»: «Русских людей надо любить и жалеть. Пусть у них будут Путин, “Единая Россия”, великая наша держава, великая наша страна, Максим Галкин, водка, колбаса, свет и горячая вода. И не надо их трогать. А то они потрогают вас». Очень удобно: пока мы тут наслаждаемся новым айпэдом и коллекцией Marni для H&M, они пусть смотрят свой телевизор. Многовековой груз ответственности сброшен: «Jedem das Seine» — каждому свое.
Что-то такое почувствовали кремлевские пиар-технологи, сделав антагонизм народа и интеллигенции основой избирательной кампании. Старый добрый большевистский прием, спекулирующий на разжигании в людях физического труда классовой ненависти к зажравшимся столичным белоручкам. Кампания строилась на сплошных мифах и фальсификациях — вплоть до слова «быдло», выдернутого из какого-то коммента в чьем-то блоге, но это сработало. Рейтинги Путина объективно накануне выборов начали расти. Значит, почувствовали в провинции вот это «ужаснитесь сами себе», идущее из протестующей Москвы, и не захотели ужасаться.
Поговорите со Светой
По-моему, глупо призывать людей к покаянию — для этого надо иметь такой моральный авторитет, какого в России ни у кого сейчас нет. И вообще обвинять народ — это все равно, что пенять на нашу холодную погоду.
В Финляндии построили хорошие дороги и теплые дома — и зима превратилась в рождественскую сказку. С людьми — то же самое. Если их просвещать — они изменятся. Герцен писал: «Народы обвинять нелепо, они правы, потому что сообразны обстоятельствам своей былой жизни; на них нет ответственности ни за добро, ни за зло, они факты, как урожай и неурожай, как дуб и колос. Ответственность скорее на меньшинстве, которое представляет собою сознанную мысль своего времени».
Простые люди тоже хотят жить лучше, просто у них другие источники информации. Вместо призывов к покаянию гораздо важнее найти способ рассказать им про Гунвор.
Последние 10 лет прошли в стране под тэгом «Спасибопутинузаэто» — причем пропагандой власти за хорошие деньги занимался в циничные нулевые все тот же образованный слой, не будем показывать пальцем. Ответственность за разруху в головах лежит, в том числе, и на погрязшем в нарциссизме «креативном классе». Об этой преданной забвению миссии писал еще Бердяев: «Идея служения высшей цели преображения жизни померкла в сознании творцов духовной культуры. Ошибочно противополагать свободу служению. Представитель духа, творец духовной культуры имеет профетическую миссию. Пророк одинок, он находится в конфликте с коллективом, религиозным или социальным, он побивается камнями, он считается «врагом народа», но он социален, он говорит слово правды народу, обществу, он прозревает судьбы человечества. Быть может, более всего мы нуждаемся в пробуждении профетического духа. Это дух свободы и независимости, несогласия ни на какой конформизм и вместе с тем сознание служения сверхличной цели». Бердяев написал это в 1938 году, когда за пробуждение профетического духа сразу ставили к стенке. Сейчас, слава Богу, не 38-й, но никакого профетизма у интеллигенции по-прежнему нет — сплошной профит.
В России народ всегда безмолвствует. В «Годунове» мужики, согнанные на Красную площадь, говорят друг другу: «Все плачут, заплачем, брат, и мы». С тех пор ничего не изменилось — разве что появился сайт massovki.ru, на котором за 450 рублей рекрутируют людей на митинги. Доставка провинциалов поручена предприятиям. Вот какие-то работяги на Манежной по-детски радуются тому, что им дали лишний выходной, отправив гульнуть в Москве — без жен, что их, кажется, особенно вдохновляет: «Вечером в баньку пойдем с девочками», — проговаривается, озорно улыбаясь, усатый мужик из псковского филиала «Сургутнефтегаза». Компания его коллег — таких же поддатых усатых дядек в меховых кепках — радостно гогочет вместе с ним. Они выглядят вполне симпатичными людьми, и на Путина им, скорее всего, наплевать, просто они принимают правила игры, согласно которым от их мнения в этой стране никогда ничего не зависело. Попытки москвичей как-то начать влиять на политику снизу — все эти наблюдатели, митинги, письма — им кажутся нелепым чудачеством. С молоком матери они впитали: обуха плетью не перешибешь. Много веков назад людей лишили ответственности выбора, и с тех пор они забыли, что выбор в принципе существует. Если в Европе народ — движущая сила истории, то у нас именно что massovki.ru. В российской власти много веков назад победила партия Великого инквизитора с главной заповедью: свобода народу вредна. Рассуждают в Кремле примерно так: «Ты им только дай — тут же наворотят делов. Мы и сами, конечно, с говнецом, но эти-то и вовсе быдло. Поэтому пусть прозябают со Стасом Михайловым и Михаилом Кругом — к чему стадам дары свободы?»
Вот эта идея об особости русского пути ни в какие приятные места пока нас не заводила. Особость России в том, что наш народ никогда не был свободным, если не считать Новгородское и Псковское вече, уничтоженные Кремлем. Это на Западе государство обслуживает интересы граждан. Российское государство, как финикийский Молох, бесконечно требует от своего населения жертвоприношений, ничего не давая взамен. В «Чапаеве и пустоте» бандиты, закинувшись грибами, сравнивают Россию с зоной, где даже Бог с мигалками: «Кто тут в другого поверит?» На самом деле либеральные москвичи и патриархальные провинциалы не являются врагами друг другу, как бы их ни пытались стравить. Мы все — и те, кто с айфоном, и те, кто с шансоном, — один народ. Если отбросить в сторону стилистические разногласия обеих сторон, никакого конфликта между нами нет. Есть общий интерес: жить в богатой, цивилизованной, безопасной и свободной стране. Конфликт в России испокон веков один: между государством и населением.
На это традиционно возражают: «народ заслуживает ту власть, которую имеет». Да, это так. Но хочется спросить: и что? Кто сказал, что это — навсегда? Сегодня заслуживает, а завтра — нет. Лишать народ шансов на развитие в силу его якобы генетической предрасположенности к рабству — это чистой воды нацистская идея о расовой неполноценности, причем в отношении собственного народа и, в конечном счете, самого себя. Но именно так думают охранители режима. С публицистом Ольшанским случилась в прошлом году занятная история. В марте он написал для журнала «Эксперт» текст, где честно признавал убогость и вороватость нынешней власти, но делал из этого парадоксальный вывод: другой нам и не надо, она тождественна этой стране, а будем улучшать — придет страшный народ и мало тогда некому не покажется. Это вообще основная мысль Ольшанского, занимающего среди либералов оригинальную нишу Кассандры в стане троянцев. Ранним утром Ольшанского разбудил главред «Комсомолки» Сунгоркин. Из объяснений стало ясно, что Сурков, курирующий «Эксперт», прочитал текст и рекомендовал его напечатать в самой массовой в стране газете. Статья вышла под характерным названием: «И неожиданно предпочтут повесить на той березке саму интеллигенцию». Меня тогда поразила невысокая самооценка власти, готовой к тому, чтобы быть публично оплеванной, ради того, чтобы как можно больше людей разделило вот эту нехитрую мысль: «Да, мы и сами с говнецом, но вы-то — полное дерьмо».
На самом деле все предельно просто: в человеке есть дурное и хорошее, характер зависит от того, что в нем развивать. Герцен был прав, сравнивая народ с беззащитным ребенком. Многое, если не все, зависит от того, какое ребенок получил воспитание. Это прекрасно сформулировал Бунин в «Окаянных днях»: «Есть два типа в народе. В одном преобладает Русь, в другом — Чудь. Народ сам cказал про себя: «из нас, как из древа, — и дубина, и икона», — в зависимости от обстоятельств, от того, кто это древо обрабатывает: Сергий Радонежский или Емелька Пугачев».
Лучше всего это видно на примере телевидения. Мои приятели с НТВ обычно говорят: «Публика — дура, по телевидению идет ровно то, что хочет видеть народ». Это правда. Такая же, как то, что Путин — выбор этого народа. Но выражение «публика — дура» я понимаю несколько иначе. Она, конечно, дура, но не потому, что мозгов нет, а от безграничной наивности. Куда ее поведешь, туда и пойдет. И если ей подсовывать низкопробные жанры — она будет требовать еще и еще. Это как если школьникам вместо уроков станут предлагать наркотики и порнушку. Наверняка, большинство вырастет сексуально озабоченными наркоманами. То же самое с государством. Как только во главе страны встанет политик, заинтересованный не во власти как таковой, а в том, чтобы сделать жизнь обыкновенных людей лучше, результаты появятся немедленно. Не знаю, является ли Навальный тем самым человеком, но вещи он говорит правильные: «Сейчас к власти необходим приход группы из 50 человек, которые будут просто верить и не смеяться над словами “этика”, “мораль” и “нравственность”. Вот что нужно России, чтобы начать перемены. Я верю, что они есть. Я исхожу из того, что эти пятьдесят заставят миллионы. Любого мужика возьми, он ездит из уральского города в Германию, возвращается и говорит: “Вот же хорошо-то как в Германии, машины не паркуют там на тротуаре, дороги моют с мылом. Живут же люди!” Мужик понимает, что так и должно быть. Поэтому, когда мужика начнут здесь заставлять не парковать машину на тротуаре и мыть улицы с мылом, для него это будет нормально».
Летом ВЦИОМ опубликовал шокирующую цифру: 35% россиян вообще не читают книг, а из тех, кто читает, 43% предпочитают российские боевики и милицейские детективы. Комментируя эти данные для «АиФ», Сергей Капица сказал: «Мы, наконец, пришли к тому, к чему стремились все эти 15 лет, — воспитали страну идиотов. Если Россия и дальше будет двигаться этим же курсом, мы получим страну, которой будет легче править, у которой будет легче высасывать природные богатства. Но будущего у этой страны нет!»
Капица называет телевидение преступной антиобщественной организацией, разлагающей сознание людей, и обращается к государству с призывом срочно сосредоточиться на культурной политике. Профессор Капица — великий подвижник науки, но, как это свойственно многим хорошим людям, чрезмерный идеалист. Мы-то знаем, что государство кровно заинтересовано в преумножении агрессивно-послушных дебилов, в этом, собственно, его культурная политика и заключается. Спасать страну и народ можно лишь собственными руками.
По-моему, мы внутри Садового кольца уже обо всем друг с другом договорились и пошли по второму кругу. Но для большинства населения то, о чем говорят на митинге и в интернете, — сенсационная новость. Скверно оставлять людей наедине с Путиным и Стасом Михайловым. Бесполезно пытаться разлучить их силой, но вести просветительскую работу надо. Благодаря своему происхождению и воспитанию среднестатистический столичный работник умственного труда, как правило, изначально в более выигрышном положении, чем нижнетагильский рабочий. Было бы правильно этими преимуществами не только наслаждаться, но и делиться с теми, кто их лишен. В этом и заключается идея служения, о которой писал Бердяев. Иначе это не «креативный класс», а то самое «говно нации», о котором так любил порассуждать режиссер Говорухин.
Старый лозунг Герцена «В народ!» нуждается в некоторой модернизации: «В офлайн!» Пришло время креативному классу покинуть свои уютные кластеры и отправиться за пределы Садового кольца. В прямом и переносном смысле. Нужна культурная экспансия из столицы в регионы. Назовите это «новым народничеством», «новым земством» — не суть. Знакомый экспат, много поездивший по стране, сказал мне как-то: «Россия — спящая красавица, но иногда мне кажется, что она в коме». Чтобы пробудить страну, нужно повернуться к ней лицом. Ведь никто даже не пробовал поговорить со Светой из Иваново или с Максимом из Тулы. В их городах не продается «Большой город» и не проводится «Пикник Афиши». Их родители, подозреваю, не подсовывали им Бродского, и Ценципер не приезжал к ним с лекциями о новых медиа. Зато там есть циничные деятели из Росмолодежи, навешавшие им на уши лапши про «социальные лифты», чтобы использовать потом как массовку. Так откуда же подросткам знать, что нашисты — это чудовищный лоходром?
Возможно, все рухнет раньше и без участия «белых ленточек». Оснований для этого много, и что-то изменить тут никто не в силах. Все, что можно сделать, — это попытаться объяснить людям то, что мы поняли. А поняли мы то, что мало сделать ремонт в квартире и офисе. Хочется еще, чтобы подъезд и двор тоже выглядели красиво. А дальше — по нарастающей — улица, город, страна. Это все вопрос расширения пространства комфорта — глупо сидеть на диване от Филиппа Старка в навозной куче. Поняв это, мы обнаружили, что проблема теперь не в нас, а в жульнической власти, которая мешает нам комфортно жить. Районную покрывает городская, городскую — федеральная. И так далее. Мы поняли, что если власть не хочет меняться сама, мы должны ей в этом помочь. И мы пошли выбирать и наблюдать за выборами.
И тут выяснилось, что народ — не с нами. Люди до сих пор не понимают, что от их голоса что-то зависит. Я уже писал о сюжете, который видел на сайте русской службы BBC. Бригадир массовки возмущался, что ему не заплатили за людей, которых он согнал на путинг. «Это безнравственно!» — говорил бригадир. Когда его спросили, а нравственно ли сгонять людей на митинг за деньги, он ответил: «Каждый в этой стране зарабатывает как может». Частное в сознании народа никак не связано с общественным. Если на уровне отношений моральные категории существуют, то на уровне власти — уже нет.
Согласно Конституции, у нас есть 6 лет, чтобы объяснить людям, как все устроено. Достаточный срок, если посвящать этому хотя бы небольшую часть своего времени. Навальный это понял и запускает свою «агитмашину добра» — почему бы креативному классу не присоединиться к развитию этой идеи? Надо же с чего-то начинать.
0АНДРЕЙ ЛОШАК о том, что делать дальше
Вся Россия — наш «Район № 9»
Одно из важнейших завоеваний этой зимы — протест в столице вышел из онлайна в офлайн. При всей пестроте основой его являются люди либеральных взглядов, та несчастная сила, которая на протяжении веков упорно пытается в России распрямиться, но сразу же получает увесистым государственным кулаком под дых. Во время зимних акций протеста у либералов возникло ранее неизвестное чувство общности, особенно после символического держания за руки. Появилось ощущение «мы» — заметьте, теперь многие так пишут и говорят, имея в виду людей, с которыми лично не знакомы. Соответственно, есть и «они». Сначала подразумевалось, что это власть. Но после выборов «ими» стала вся Россия, ну, или, как минимум, та ее половина, что проголосовала за Путина.
Либералы снова уперлись в старую русскую проблему: прошло уже почти два века, а ближе к народу они так и не стали. Этой зимой протестующие москвичи смотрели в будущее с лучезарным оптимизмом только что приехавшего в деревню Нехлюдова из «Утра помещика»: вот сейчас начну «делать добро» и буду потом наслаждаться благодарностью народа. Теперь же они разом превратились в того же Нехлюдова год спустя, когда выяснилось, что взгляды на «добро» у него с народом не совсем совпадают, отчего юноша впал в хандру и затосковал по Москве. Перед столичными либералами встал мучительный вопрос: а кто все эти плохо одетые люди с землистыми лицами, неприлично шумные друг с другом и разом замолкающие, когда им в нос суют айфон с включенной камерой? Это массовка или сами приехали? Они и вправду «за» или им вообще все пофиг?
Россия для жителя Садового кольца — это «Район № 9», опасная замусоренная территория, на которой копошатся малоизученные инопланетяне. Что у них в головах — отсюда понять невозможно. Европа или даже какой-нибудь Таиланд кажутся ближе и понятнее. При словосочетании «русский народ» интеллигентному юноше из Москвы представляется толпа пьяной матросни, срущей в бронзовые вазы Зимнего дворца, а интеллигентному еврейскому юноше — еще и возбужденная рожа погромщика из купринского «Гамбринуса», хватившего головой об асфальт собачку скрипача Сашки. Все эти фобии легко преодолеваются при непосредственном контакте, но, к сожалению, абсолютное большинство столичных либералов предпочитает на Россию вид сверху — по пути в более комфортные страны.
Точно так же огромная Россия ужасается зажравшейся столице. Однажды мы провели в программе «Намедни» эксперимент — предложили журналистке провинциального канала сделать сюжет о Москве. Навсегда запомнил ее стендап, сделанный на ночной Тверской: «В нашем городе после 12 отключают уличное освещение — экономят каждый киловатт, а Тверская всю ночь горит разноцветными огнями — не стесняется». Бесстыжая расфуфыренная девка — примерно такой видится Москва россиянам.
Москва и Россия — и вправду две страны, плохо знающие друг друга. Москва без циркового шоу с дополнительными списками и близко бы не подошла к 50% за Путина. Россия и без шоу проголосовала за него — не от злокозненности, а оттого, что объективно больше не за кого. Разгоряченных москвичей раздражает пассивный фатализм провинции. После выборов Фейсбук потонул в потоках горечи и злости. Философ Мартынов: «Путин поднял древнюю Россию, портки, лапти, бить жен, закусывать водку снегом. Они пришли и разбили наши айфоны». Журналист Сорокин: «63 процента России будет выбирать эту власть снова и снова, потому что она им обещает халяву, а это для русских, похоже, главная ценность, своего рода национальное достояние». Режиссер Серебренников: «Я с этими людьми живу в одной стране? Мы с ними говорим на одном языке? Мы читали одни книги? Мы слушали одну музыку? У нас одна судьба? Мы с ними часть одного народа? Кто они? И кто я?». Спустя время раздался более взвешенный голос Юрия Сапрыкина, предложившего ни в чем не обвинять любителей Стаса Михайлова и терпеливо ждать, когда они сами его разлюбят. Наконец, мудрейший Григорий Ревзин сказал самые важные слова: «Россия выбрала Путина президентом. У нас есть два способа поведения. Или развестись с ней и лететь куда-нибудь очень легким и независимым, или полюбить ее заново».
От народа-богоносца — к быдлу
Ревзин абсолютно прав: надо прекратить предъявлять народу претензии. Эта интонация — разочарованности и даже затаенной обиды — как у женщины, которая от неверного мужа не ушла, но измены не простила, — давно уже преследует интеллигенцию и является обратной реакцией на обожествление народа, господствовавшее в монархической России. Дореволюционный образованный слой чувствовал перед народом гнетущую вину. Герцен, предводитель «кающихся дворян», чье двухсотлетие в этом месяце Россия торжественно не отметила, писал: «Мы должны вести себя прилично по отношению к низшим сословиям, которые работают, но не отвечают нам. Всякая выходка против них, вольная и невольная, похожа на оскорбление ребенка. Кто же будет за них говорить, если не мы же сами? Официальных адвокатов у них нет...». Известно, что сделал Герцен после того, как его «разбудили». В середине XIX века раздался его призыв: «В народ!» И пошли, буквально или фигурально, народники, народовольцы, эсеры, кадеты, большевики. Каждый своим путем, но во имя одной цели — освобождения народа. Этот абстрактный «народ» стал религией, культом, навязчивой идеей интеллигенции. В него верили, как в Бога.
Тем страшнее было крушение веры. Основная мысль «Собачьего сердца»: сколько ты рабов из дерьма не вытаскивай, они все равно будут мимо унитазов ссать и доносы в ЧК строчить. Диагноз: они безнадежны! Бунин писал в «Окаянных днях»: «Мир не знал разочарования до великой французской революции, скепсис пришел вместе с республикой 1792 года. Что до нас, то мы должны унести с собой в могилу разочарование величайшее в мире».
Мировоззрение перевернулось: гоголевскую «Шинель», из которой вырос русский интеллигент, сменили атланты Айн Рэнд, исповедующие философию социал-дарвинизма. Самый оголтелый носитель этих настроений в среде либералов — Юлия Латынина. Вот как она пишет о том, что может заставить народ выйти на улицы. Тут важно именно не что утверждает Латынина, а как, — так говорят только о врагах: «Это не значит, что голову его, наконец, посещает ясность мысли. Это значит, что он начинает думать про Путина то же, что он раньше думал про Госдеп. Тогда на улицу выходят уже не 200 тысяч, которые читали Джоан Роулинг и пишут на плакатах «волшебника Чурова в Азкабан». А те, кто вообще никогда ничего не читал и не собирается. Но твердо знает, потому что вчера кореш за банкой пивасика сказал, что этот, ну, который у нас самый главный, — он агент США. Или Китая. Или враг Аллаха. Или враг русских — ну, в общем, короче говоря, кушает детей, и у него уши срослись на затылке».
Режиссер Кончаловский, что характерно — дворянского происхождения, — требует от народа покаяния: «Ваши угнетатели выходят из ваших же рядов. Так вот: вас надо заставить ужаснуться самим себе!» Другой режиссер либеральных взглядов — Звягинцев — в фильме «Елена», восторженно принятом критикой, изображает народ как ленивое, но живучее быдло, посягающее на накопленные материальные ценности бизнес-элиты. На фоне этих упырей-халявщиков простой русский миллиардер выглядит чуть ли не монахом-исихастом. Но кара его заслуженна. Дочка трудяги-олигарха произносит ключевую фразу фильма: мы все — «гнилое семя». Это ощущение родового проклятья типично для современных либералов. Ксения Собчак в интервью Дмитрию Быкову называет народ «генетическим отребьем», причисляя, впрочем, к нему и себя. Позиция Собчак, безусловно, благороднее позиции Латыниной, которая себя-то как раз считает ого-го и вообще выступает за введение имущественного ценза на выборах. Но на презрении друг к другу и даже к себе ничего не построишь, гораздо лучше, когда речь идет о взаимном уважении.
Современные либералы сложили с себя ответственность за положение народа, отгородившись от него «креативными кластерами». И в этом смысле перестали отличаться от «охранителей» режима. Разница — исключительно в подходе. Либералы упрекают народ в том, что он говно, охранители просят не трогать народ, потому что он говно.
Вот один вполне рукопожатный представитель «креативного класса» защищает в своем блоге пропутински настроенных работников «Уралвагонзавода» от нападок рьяных «белых ленточек»: «Русских людей надо любить и жалеть. Пусть у них будут Путин, “Единая Россия”, великая наша держава, великая наша страна, Максим Галкин, водка, колбаса, свет и горячая вода. И не надо их трогать. А то они потрогают вас». Очень удобно: пока мы тут наслаждаемся новым айпэдом и коллекцией Marni для H&M, они пусть смотрят свой телевизор. Многовековой груз ответственности сброшен: «Jedem das Seine» — каждому свое.
Что-то такое почувствовали кремлевские пиар-технологи, сделав антагонизм народа и интеллигенции основой избирательной кампании. Старый добрый большевистский прием, спекулирующий на разжигании в людях физического труда классовой ненависти к зажравшимся столичным белоручкам. Кампания строилась на сплошных мифах и фальсификациях — вплоть до слова «быдло», выдернутого из какого-то коммента в чьем-то блоге, но это сработало. Рейтинги Путина объективно накануне выборов начали расти. Значит, почувствовали в провинции вот это «ужаснитесь сами себе», идущее из протестующей Москвы, и не захотели ужасаться.
Поговорите со Светой
По-моему, глупо призывать людей к покаянию — для этого надо иметь такой моральный авторитет, какого в России ни у кого сейчас нет. И вообще обвинять народ — это все равно, что пенять на нашу холодную погоду.
В Финляндии построили хорошие дороги и теплые дома — и зима превратилась в рождественскую сказку. С людьми — то же самое. Если их просвещать — они изменятся. Герцен писал: «Народы обвинять нелепо, они правы, потому что сообразны обстоятельствам своей былой жизни; на них нет ответственности ни за добро, ни за зло, они факты, как урожай и неурожай, как дуб и колос. Ответственность скорее на меньшинстве, которое представляет собою сознанную мысль своего времени».
Простые люди тоже хотят жить лучше, просто у них другие источники информации. Вместо призывов к покаянию гораздо важнее найти способ рассказать им про Гунвор.
Последние 10 лет прошли в стране под тэгом «Спасибопутинузаэто» — причем пропагандой власти за хорошие деньги занимался в циничные нулевые все тот же образованный слой, не будем показывать пальцем. Ответственность за разруху в головах лежит, в том числе, и на погрязшем в нарциссизме «креативном классе». Об этой преданной забвению миссии писал еще Бердяев: «Идея служения высшей цели преображения жизни померкла в сознании творцов духовной культуры. Ошибочно противополагать свободу служению. Представитель духа, творец духовной культуры имеет профетическую миссию. Пророк одинок, он находится в конфликте с коллективом, религиозным или социальным, он побивается камнями, он считается «врагом народа», но он социален, он говорит слово правды народу, обществу, он прозревает судьбы человечества. Быть может, более всего мы нуждаемся в пробуждении профетического духа. Это дух свободы и независимости, несогласия ни на какой конформизм и вместе с тем сознание служения сверхличной цели». Бердяев написал это в 1938 году, когда за пробуждение профетического духа сразу ставили к стенке. Сейчас, слава Богу, не 38-й, но никакого профетизма у интеллигенции по-прежнему нет — сплошной профит.
В России народ всегда безмолвствует. В «Годунове» мужики, согнанные на Красную площадь, говорят друг другу: «Все плачут, заплачем, брат, и мы». С тех пор ничего не изменилось — разве что появился сайт massovki.ru, на котором за 450 рублей рекрутируют людей на митинги. Доставка провинциалов поручена предприятиям. Вот какие-то работяги на Манежной по-детски радуются тому, что им дали лишний выходной, отправив гульнуть в Москве — без жен, что их, кажется, особенно вдохновляет: «Вечером в баньку пойдем с девочками», — проговаривается, озорно улыбаясь, усатый мужик из псковского филиала «Сургутнефтегаза». Компания его коллег — таких же поддатых усатых дядек в меховых кепках — радостно гогочет вместе с ним. Они выглядят вполне симпатичными людьми, и на Путина им, скорее всего, наплевать, просто они принимают правила игры, согласно которым от их мнения в этой стране никогда ничего не зависело. Попытки москвичей как-то начать влиять на политику снизу — все эти наблюдатели, митинги, письма — им кажутся нелепым чудачеством. С молоком матери они впитали: обуха плетью не перешибешь. Много веков назад людей лишили ответственности выбора, и с тех пор они забыли, что выбор в принципе существует. Если в Европе народ — движущая сила истории, то у нас именно что massovki.ru. В российской власти много веков назад победила партия Великого инквизитора с главной заповедью: свобода народу вредна. Рассуждают в Кремле примерно так: «Ты им только дай — тут же наворотят делов. Мы и сами, конечно, с говнецом, но эти-то и вовсе быдло. Поэтому пусть прозябают со Стасом Михайловым и Михаилом Кругом — к чему стадам дары свободы?»
Вот эта идея об особости русского пути ни в какие приятные места пока нас не заводила. Особость России в том, что наш народ никогда не был свободным, если не считать Новгородское и Псковское вече, уничтоженные Кремлем. Это на Западе государство обслуживает интересы граждан. Российское государство, как финикийский Молох, бесконечно требует от своего населения жертвоприношений, ничего не давая взамен. В «Чапаеве и пустоте» бандиты, закинувшись грибами, сравнивают Россию с зоной, где даже Бог с мигалками: «Кто тут в другого поверит?» На самом деле либеральные москвичи и патриархальные провинциалы не являются врагами друг другу, как бы их ни пытались стравить. Мы все — и те, кто с айфоном, и те, кто с шансоном, — один народ. Если отбросить в сторону стилистические разногласия обеих сторон, никакого конфликта между нами нет. Есть общий интерес: жить в богатой, цивилизованной, безопасной и свободной стране. Конфликт в России испокон веков один: между государством и населением.
На это традиционно возражают: «народ заслуживает ту власть, которую имеет». Да, это так. Но хочется спросить: и что? Кто сказал, что это — навсегда? Сегодня заслуживает, а завтра — нет. Лишать народ шансов на развитие в силу его якобы генетической предрасположенности к рабству — это чистой воды нацистская идея о расовой неполноценности, причем в отношении собственного народа и, в конечном счете, самого себя. Но именно так думают охранители режима. С публицистом Ольшанским случилась в прошлом году занятная история. В марте он написал для журнала «Эксперт» текст, где честно признавал убогость и вороватость нынешней власти, но делал из этого парадоксальный вывод: другой нам и не надо, она тождественна этой стране, а будем улучшать — придет страшный народ и мало тогда некому не покажется. Это вообще основная мысль Ольшанского, занимающего среди либералов оригинальную нишу Кассандры в стане троянцев. Ранним утром Ольшанского разбудил главред «Комсомолки» Сунгоркин. Из объяснений стало ясно, что Сурков, курирующий «Эксперт», прочитал текст и рекомендовал его напечатать в самой массовой в стране газете. Статья вышла под характерным названием: «И неожиданно предпочтут повесить на той березке саму интеллигенцию». Меня тогда поразила невысокая самооценка власти, готовой к тому, чтобы быть публично оплеванной, ради того, чтобы как можно больше людей разделило вот эту нехитрую мысль: «Да, мы и сами с говнецом, но вы-то — полное дерьмо».
На самом деле все предельно просто: в человеке есть дурное и хорошее, характер зависит от того, что в нем развивать. Герцен был прав, сравнивая народ с беззащитным ребенком. Многое, если не все, зависит от того, какое ребенок получил воспитание. Это прекрасно сформулировал Бунин в «Окаянных днях»: «Есть два типа в народе. В одном преобладает Русь, в другом — Чудь. Народ сам cказал про себя: «из нас, как из древа, — и дубина, и икона», — в зависимости от обстоятельств, от того, кто это древо обрабатывает: Сергий Радонежский или Емелька Пугачев».
Лучше всего это видно на примере телевидения. Мои приятели с НТВ обычно говорят: «Публика — дура, по телевидению идет ровно то, что хочет видеть народ». Это правда. Такая же, как то, что Путин — выбор этого народа. Но выражение «публика — дура» я понимаю несколько иначе. Она, конечно, дура, но не потому, что мозгов нет, а от безграничной наивности. Куда ее поведешь, туда и пойдет. И если ей подсовывать низкопробные жанры — она будет требовать еще и еще. Это как если школьникам вместо уроков станут предлагать наркотики и порнушку. Наверняка, большинство вырастет сексуально озабоченными наркоманами. То же самое с государством. Как только во главе страны встанет политик, заинтересованный не во власти как таковой, а в том, чтобы сделать жизнь обыкновенных людей лучше, результаты появятся немедленно. Не знаю, является ли Навальный тем самым человеком, но вещи он говорит правильные: «Сейчас к власти необходим приход группы из 50 человек, которые будут просто верить и не смеяться над словами “этика”, “мораль” и “нравственность”. Вот что нужно России, чтобы начать перемены. Я верю, что они есть. Я исхожу из того, что эти пятьдесят заставят миллионы. Любого мужика возьми, он ездит из уральского города в Германию, возвращается и говорит: “Вот же хорошо-то как в Германии, машины не паркуют там на тротуаре, дороги моют с мылом. Живут же люди!” Мужик понимает, что так и должно быть. Поэтому, когда мужика начнут здесь заставлять не парковать машину на тротуаре и мыть улицы с мылом, для него это будет нормально».
Летом ВЦИОМ опубликовал шокирующую цифру: 35% россиян вообще не читают книг, а из тех, кто читает, 43% предпочитают российские боевики и милицейские детективы. Комментируя эти данные для «АиФ», Сергей Капица сказал: «Мы, наконец, пришли к тому, к чему стремились все эти 15 лет, — воспитали страну идиотов. Если Россия и дальше будет двигаться этим же курсом, мы получим страну, которой будет легче править, у которой будет легче высасывать природные богатства. Но будущего у этой страны нет!»
Капица называет телевидение преступной антиобщественной организацией, разлагающей сознание людей, и обращается к государству с призывом срочно сосредоточиться на культурной политике. Профессор Капица — великий подвижник науки, но, как это свойственно многим хорошим людям, чрезмерный идеалист. Мы-то знаем, что государство кровно заинтересовано в преумножении агрессивно-послушных дебилов, в этом, собственно, его культурная политика и заключается. Спасать страну и народ можно лишь собственными руками.
По-моему, мы внутри Садового кольца уже обо всем друг с другом договорились и пошли по второму кругу. Но для большинства населения то, о чем говорят на митинге и в интернете, — сенсационная новость. Скверно оставлять людей наедине с Путиным и Стасом Михайловым. Бесполезно пытаться разлучить их силой, но вести просветительскую работу надо. Благодаря своему происхождению и воспитанию среднестатистический столичный работник умственного труда, как правило, изначально в более выигрышном положении, чем нижнетагильский рабочий. Было бы правильно этими преимуществами не только наслаждаться, но и делиться с теми, кто их лишен. В этом и заключается идея служения, о которой писал Бердяев. Иначе это не «креативный класс», а то самое «говно нации», о котором так любил порассуждать режиссер Говорухин.
Старый лозунг Герцена «В народ!» нуждается в некоторой модернизации: «В офлайн!» Пришло время креативному классу покинуть свои уютные кластеры и отправиться за пределы Садового кольца. В прямом и переносном смысле. Нужна культурная экспансия из столицы в регионы. Назовите это «новым народничеством», «новым земством» — не суть. Знакомый экспат, много поездивший по стране, сказал мне как-то: «Россия — спящая красавица, но иногда мне кажется, что она в коме». Чтобы пробудить страну, нужно повернуться к ней лицом. Ведь никто даже не пробовал поговорить со Светой из Иваново или с Максимом из Тулы. В их городах не продается «Большой город» и не проводится «Пикник Афиши». Их родители, подозреваю, не подсовывали им Бродского, и Ценципер не приезжал к ним с лекциями о новых медиа. Зато там есть циничные деятели из Росмолодежи, навешавшие им на уши лапши про «социальные лифты», чтобы использовать потом как массовку. Так откуда же подросткам знать, что нашисты — это чудовищный лоходром?
Возможно, все рухнет раньше и без участия «белых ленточек». Оснований для этого много, и что-то изменить тут никто не в силах. Все, что можно сделать, — это попытаться объяснить людям то, что мы поняли. А поняли мы то, что мало сделать ремонт в квартире и офисе. Хочется еще, чтобы подъезд и двор тоже выглядели красиво. А дальше — по нарастающей — улица, город, страна. Это все вопрос расширения пространства комфорта — глупо сидеть на диване от Филиппа Старка в навозной куче. Поняв это, мы обнаружили, что проблема теперь не в нас, а в жульнической власти, которая мешает нам комфортно жить. Районную покрывает городская, городскую — федеральная. И так далее. Мы поняли, что если власть не хочет меняться сама, мы должны ей в этом помочь. И мы пошли выбирать и наблюдать за выборами.
И тут выяснилось, что народ — не с нами. Люди до сих пор не понимают, что от их голоса что-то зависит. Я уже писал о сюжете, который видел на сайте русской службы BBC. Бригадир массовки возмущался, что ему не заплатили за людей, которых он согнал на путинг. «Это безнравственно!» — говорил бригадир. Когда его спросили, а нравственно ли сгонять людей на митинг за деньги, он ответил: «Каждый в этой стране зарабатывает как может». Частное в сознании народа никак не связано с общественным. Если на уровне отношений моральные категории существуют, то на уровне власти — уже нет.
Согласно Конституции, у нас есть 6 лет, чтобы объяснить людям, как все устроено. Достаточный срок, если посвящать этому хотя бы небольшую часть своего времени. Навальный это понял и запускает свою «агитмашину добра» — почему бы креативному классу не присоединиться к развитию этой идеи? Надо же с чего-то начинать.
0
Написать
Если вы хотите ответить кому-то, нажмите ссылку "Ответить" под его комментарием. Другие советы
| Новая тема