http://rosuznik.org/component/content/article/2-novosti/64-zashchita-artema-savelova-obvinyaemogo-po-delu-6-maya-trebuet-prekratit-ego-ugolovnoe-presledovanie

Штаб помощи задержанным гражданским активистам «РосУзник» сообщает о новостях по делу арестованных по болотному делу граждан. Фарит Муртазин — адвокат межрегиональной правозащитной организации «Агора», представляющий интересы Артема Савелова.

30 июля защита потребовала прекратить уголовное дело в отношении Савелова. Как заявил Муртазин, его подзащитный не участвовал в массовых беспорядках и не применял насилия в отношении сотрудника ОМОНа, что частично подтверждается показаниями самого потерпевшего.

"На очной ставке потерпевший Гоголев на мой вопрос, применял ли Савёлов к нему насилие, ответил, что да, если считать насилием хватание за руку и за бронежилет. То есть сам сотрудник не уверен, было ли насилие и делает некоторые допущения. Сам он лично не испытывал насилия, но если другие сочтут это насилием, он не против", ­- рассказал Муртазин.

Также позицию Савелова о его невиновности подтверждают приобщенные 27 июля к материалам дела видеодоказательства, ранее опубликованные в интернете на сервисе YOUTUBE. Всего к делу были приобщены 5 дисков и 24 скриншота, а также фото Савёлова на Болотной площади, рассказал адвокат.

"На видео видно, как Савёлов находится на Болотной площади, как его выдавливает толпа за оцепление, при этом он падает, теряет ботинок. Все время до задержания он наблюдал за происходящим, ходил и смотрел. Участие в столкновениях с полицией не принимал, насилие в отношении полицейских не совершал. При приближении к нему полицейских вставал по стойке смирно", — говорит Муртазин.

Отметим, что защита Савелова и сам обвиняемый жалуются на давление и угрозы, которые имели место в ИВС на Петровке, 38. В период с 13 по 18 июня в камеру к Савёлову с разрешения руководителей следственной группы Гуревича М.Г. и Габдулина Р.Р. приходили оперативные сотрудники, которые путем угроз, психологического давления и применения насилия пытались заставить дать показания на оппозиционеров Алексея Навального и Илью Яшина. 22 июня на эти действия были подана жалобы в Тверской суд (по месту совершения преступления). Через месяц, 22 июля, жалоба была перенаправлена в Басманный суд, по подсудности Следственного комитета. Дата ее рассмотрения пока не назначена.

Все дела политзаключенных по "Болотному делу": http://bolotnoedelo.info/

Для массовости беспорядков достаточно одного признания
"Марш миллионов" вводят в судебную практику

http://kommersant.ru/doc/2006247

Вчера Следственный комитет (СК) выделил в отдельное производство уголовные дела двух фигурантов дела о беспорядках на Болотной площади 6 мая — Максима Лузянина и Михаила Косенко. Господин Лузянин полностью признал свою вину и, по сведениям "Ъ", будет ходатайствовать о рассмотрении его дела в особом порядке. Правозащитники считают, что на обвинительный приговор Максиму Лузянину, согласившемуся с тем, что на Болотной действительно происходили массовые беспорядки, суд будет ссылаться при рассмотрении дел других обвиняемых. Организаторы "Марша миллионов" 6 мая заявили, что признания Максима Лузянина позволят следствию привлечь к уголовной ответственности и их.

Вчера на официальном сайте СК было опубликовано заявление о выделении в отдельное производство уголовных дел двух посетителей "Марша миллионов" 6 мая. Один из них, Максим Лузянин, полностью признал свою вину по ч. 2 ст. 212 УК РФ (участие в массовых беспорядках) и ст. 318 УК РФ (насилие в отношении представителя власти). "Лузянин уже уведомлен об окончании следственных действий и в ближайшее время приступит к ознакомлению с материалами уголовного дела",— заявили в СК. По данным "Ъ", обвиняемый будет просить о рассмотрении его дела в особом порядке: за одно-два заседания без исследования доказательств суд перейдет к прениям сторон, а затем — к оглашению приговора. Адвокат господина Лузянина Сергей Шушпанов вчера не опроверг и не подтвердил эту информацию.

Владеющий рестораном и несколькими фирмами в Московской области Максим Лузянин стал одним из первых фигурантов уголовного дела, возбужденного по итогам "Марша миллионов". Санкционированный митинг на Болотной площади перерос тогда в стычки с полицией. В итоге фигурантами дела о массовых беспорядках стали 16 человек, большая часть из которых находится под стражей. Обосновывая арест господина Лузянина, следователи говорили, что он может запугать свидетелей, был судим за вымогательство, а о его радикальных взглядах свидетельствуют записи "Навальный — наш президент", оставленные им в соцсетях. Предпринимателя, пришедшего на Болотную в черной маске, следователи опознали по характерной рельефной мускулатуре. На фотографиях с "Марша миллионов" видно, как он держит за горло одного из омоновцев. При этом, как говорится в материалах дела, сотрудник МВД, на которого напал обвиняемый, получил лишь "повреждение зубной эмали".

Как рассказали опрошенные "Ъ" адвокаты обвиняемых, господин Лузянин — не единственный, кому следователи предлагали меньший срок в обмен на деятельное раскаяние. "Моему подзащитному советовали признать вину в нападении на полицейского и в участии в массовых беспорядках, чтобы получить возможность рассмотрения его дела в особом порядке, но он отказался",— рассказала "Ъ" Светлана Сидоркина, адвокат одного из обвиняемых Андрея Барабанова.

Все остальные фигуранты уголовного дела также отказывались от признания своей вины.

По словам адвокатов фигурантов "болотного дела", признание господином Лузяниным участия в массовых беспорядках может лечь в основу приговоров их подзащитным, так как дело о массовых беспорядках на Болотной площади пойдет в суд по частям — на одной скамье подсудимых обвиняемые сидеть не будут. "У нас нет прецедентного права, но есть судебная практика, а если Лузянина осудят за участие в массовых беспорядках, суд гарантированно будет ориентироваться на этот приговор. По нападениям на полицейских у всех обвиняемых могут быть разные позиции, но все отрицают, что 6 мая происходили массовые беспорядки",— говорит адвокат Светлана Сидоркина.

Организаторы "Марша миллионов" считают, что решение Максима Лузянина признать вину поставит их под удар. Лидер "Левого фронта" Сергей Удальцов заявил "Ъ", что "этот приговор обязательно перенесут и на другие дела". "Если суд официально зафиксирует факт массовых беспорядков, то можно будет привлекать к ответственности и организаторов митинга",— считает он. По мнению члена "Солидарности" Ильи Яшина, против организаторов акции могут сыграть и показания, которые господин Лузянин мог дать во время следствия: "Это очень странный персонаж, которого никто раньше не видел ни на каких акциях, а теперь он первый и единственный признал свою вину".

Вторым фигурантом дела о беспорядках 6 мая, чье дело было выделено в отдельное производство, стал безработный Михаил Косенко. Он в отличие от господина Лузянина своей вины не признал, но, как выяснил "Ъ", это не помешает следователям передать его дело в суд в кратчайшие сроки. Психологическая экспертиза признала страдающего вялотекущей шизофренией господина Косенко невменяемым. Несмотря на это, говорит источник, близкий к следствию, в СК собираются добиваться отправки обвиняемого на принудительное лечение как "представляющего опасность для общества". В организации "Общественный вердикт", защищающей господина Косенко, заявили, что будут настаивать на проведении независимой экспертизы и закрытии уголовного дела.

http://yashin.livejournal.com/1119154.html

мы рождены, чтоб Кафку сделать былью

Конечно, никаких иллюзий по поводу российского правосудия у меня нет. Мы все знаем про телефонное право, спайку судей и следователей, декоративную роль адвокатов. Но даже несмотря на все это, сегодня, казалось, мы не могли проиграть. Ну просто не могли.

Дело в том, что в июне следователи по уголовному делу о «беспорядках» на Болотной площади совершили грубую ошибку. Оформляя в суде постановление об обысках, они банально перепутали адрес моей съемной квартиры. Судья, как это принято, не глядя проштамповала решение.

11 июня меня под конвоем повезли на обыск в квартиру родителей. У подъезда оперативники Центра «Э» задержали моего помощника, который в материалах дела почему-то фигурирует как мой «связной». У него отобрали телефон и компьютер и повезли на мою съемную квартиру. Однако к его удивлению зашли в соседний подъезд и позвонили в чужую дверь.

Дверь открыла пожилая женщина. На лестничной клетке ее приветствовали четверо омоновцев в бронижилетах и масках, вооруженные автоматами, следователи, оперативники и кинолог с собакой.

Бабушке сообщили, что у нее проживают экстремисты и погромщики, поэтому сейчас тут начнется обыск. Вот, бабушка, постановление Басманного суда, ознакомьтесь.

Слава богу, пожилая женщина тут же не слегла с инфарктом.

Начали разбираться. Вооруженная братва к счастью сообразила, что квартира действительно не та. Помощника отправили на допрос в Следственный комитет, а сами начали ходить с моей фотографией по дому, пытаясь вычислить, где я живу на самом деле.

Через пару часов, наконец, вычислили и буквально взяли помещение штурмом. ОМОН кувалдой выбил замок, после чего там все перевернули вверх дном. Внимание: без постановление суда, который санкционировал обыск в соседнем подъезде. Просто ворвались в квартиру, что им какое-то решение суда?



Сегодня Мосгорсуд рассматривал нашу жалобу на незаконность поставления об обыске. Беспроигрышное дело, правда? Черта-с-два.

Прокурор Кальчук по бумажке пробубнил, что «доводы Яшина необоснованны и голословны». Судебная тройка во главе с мадам Поляковой удалилась на пару минут и, вернувшись в зал заседаний, огласила решение: жалобу отклонить, постановление признать законным.

Все это только кажется смешным. Но на самом деле, беспредел касается каждого. Пото что, когда суд не вдается в детали, не хочет ни в чем разбираться и просто пачками штампует постановления об обыске, в какой-то момент следователи и вооруженный ОМОН могут постучаться в любую дверь.

И им будет все равно, ходили вы на Болотную площадь, на Поклонную или провели день перед телевизором.

http://www.novayagazeta.ru/news/59742.html

25-летний активист «Левого фронта» Владимир Акименков, арестованный по «болотному делу» 14 июня, слепнет в тюрьме: болезнь глаз, которой он страдал и до ареста, прогрессирует. На сайте «Демократор.ру» собирают подписи под обращением уполномоченному по правам человека Лукину и начальнику УФСИН Москвы Тихомирову: граждане требуют перевода молодого человека в больницу, чтобы ему помогли сохранить зрение. В письмах Владимир уже просит прислать ему прописи для чтения вслепую, сообщается в обращении.

Член Общественной наблюдательной комиссии Анна Каретникова, регулярно посещающая заключенных в московских тюрьмах, написала в своем ЖЖ о состоянии Акименкова: «Одним глазом видит только первую строку таблицы, вторым не видит почти ничего. Читать может, прижав книгу к глазам, почти не видит вдаль. И в СИЗО зрение еще упало. Володя всерьез опасается ослепнуть». По словам Каретниковой, его уже вывозили под конвоем в глазную клинику на обследование, а также Владимир написал заявление на ВТЭК — комиссию, устанавливающую наличие инвалидности.

Заявление об обследовании для установления инвалидности еще 11 июля подавал адвокат Акименкова Дмитрий Аграновский, но ответа не получил и обратился к руководителю следственной группы по делу 6 мая — об этом адвокат сообщает в своем блоге.

В материалах дела уже имеются документы из медицинских учреждений, в которых указано, что Акименкову не рекомендуется нахождение в местах лишения свободы.


http://democrator.ru/problem/8539

Володе Акименкову 23 года. В свое время его не взяли в армию именно из-за проблем со зрением. А сегодня он видит только две верхние строчки офтальмологической таблицы одним глазом, а другим — ни одной! И состояние его зрения продолжает стремительно и необратимо ухудшаться. Настолько, что он, обладая еще вполне четким почерком, уже просит в письмах прислать ему прописи, чтобы научиться писать вслепую. Ему реально грозит полная слепота в 23 года! Диагноз — колобома радужки и врожденная атрофия зрительного нерва, не оставляют надежд, что ситуацию можно будет выправить когда-то потом. Здесь медицина — увы! — бессильна. Если он потеряет остатки зрения сейчас — то это на всю жизнь.

Ни его обращения к врачам, ни попытки адвоката измененить ему меру пресечения на подписку о невыезде в суде успехом не увенчались.
Даже в случае заключения по приговору суда ни медицинские показания, ни просто гуманность никто не отменял. А в случае Владимира Акименкова речь идет о человеке, чья виновность еще не доказана!

Его предварительное заключение из временной меры пресечения превращается даже не в пытку, а в сознательное и изощренное по жестокости пожизненное наказание.

Мы требуем незамедлительного перевода Владимира Акименкова в больницу, где он сможет получить квалифицированную медицинскую помощь в нормальных условиях, чтобы пусть не улучшить, но хотя бы сохранить зрение.

Сбор подписей: http://democrator.ru/problem/8539

Басманный суд Москвы продлил до 6 ноября срок содержания в СИЗО двум фигурантам «болотного дела» — Алексею Полиховичу и Николаю Кавказскому. Следствие предполагает, что всего в массовых беспорядках принимали участие около 70 человек, в отношении них идут оперативно-разыскные мероприятия. Источник «Газеты.Ru», близкий к следствию, сообщил, что в ближайшее время может быть изменена мера пресечения в отношении химика Федора Бахова, «на которого ничего нет».

...

Полихович обвиняется по ст. 212 ч. 2 УК (участие в массовых беспорядках), при этом другая статья, которая есть у большинства фигурантов «болотного дела», — насилие в отношении представителей власти — Полиховичу не инкриминируется. Согласно показаниям свидетелей — сотрудников ОМОНа, молодой человек в синей тенниске и черных шортах, с медицинской маской на лице, оказывал противодействие полицейским на Болотной площади и мешал проводить задержания. «Молодой человек в медицинской маске пытался вырвать у нас задержанного. Он схватил его сзади и потащил на себя», — цитировал следователь показания одного из сотрудников полиции. «Вы сейчас о ком, уточните?» — строго спросила Солопова. «О Полиховиче», — выдохнул представитель Следственного комитета.

После этого адвокат Виктория Пирогова, требуя не продлевать своему подзащитному меру пресечения, обратила внимание на то, что в деле отсутствуют доказательства того, что молодой человек в маске — это именно Полихович.

«Из показаний сотрудников ОМОНа следует, что действия, о которых говорит следствие, совершал некий молодой человек в синей тенниске и черных шортах. Но на Болотной площади были тысячи молодых людей крепкого телосложения, одежда которых соответствует описанной», — подчеркнула адвокат.

Что касается самого Полиховича, то он отказывается давать показания по ст. 51 Конституции (отказ свидетельствовать против самого себя в суде), а в обвинительном заключении он написал: «Мне непонятно, что такое массовые беспорядки».

В перерыве Пирогова объяснила, что никаких следственных действий в отношении его подзащитного не велось. «Никаких очных ставок не было. Все обвинение строится на видеозаписи, но никаких доказательств, что на них Полихович, следствие так и не представило», — объяснила адвокат.

После перерыва судья Солопова вынесла ожидаемое решение об удовлетворении ходатайства следствия: Полихович останется под стражей до 6 ноября. На выходе из зала он был встречен аплодисментами группы поддержки, насчитывавшей около 40 человек.

Спустя еще полтора часа Солопова начала рассмотрение дела правозащитника Николая Кавказского. Следствие обвиняет его в том, что на Болотной площади 6 мая он нанес «как минимум один удар ногой» полицейскому. По словам стороны обвинения, это подтверждается несколькими видеозаписями с Болотной площади. Несмотря на нанесение удара омоновцу, обвинение Кавказскому по ст. 318 УК «Насилие в отношении представителя власти» так и не было предъявлено, он обвиняется только в участии в массовых беспорядках.

«Просто они так и не нашли омоновца, которого Кавказский ударил ногой. Ну или не захотели искать», — рассказал корреспонденту «Газеты.Ru» только вступивший в дело адвокат Сергей Миненков.

Другой адвокат обвиняемого Тамара Романова не отрицала, что Кавказский применил насилие против полицейского. «Да, он ударил по колену полицейского, который избивал на Болотной площади всех подряд, раздавал удары налево и направо. И эта нога у омоновца была защищена амуницией. И за это на несколько месяцев в СИЗО!» — возмущалась адвокат. Затем она потребовала изменить меру пресечения Кавказскому на домашний арест. По ее словам, здоровье обвиняемого серьезно ухудшилось в СИЗО, в условиях изолятора Кавказский не обеспечен в должной мере вегетарианским питанием и испытывает от этого ежедневные мучения. Романова несколько раз упомянула о возможности рассмотрения дела в особом порядке по статье «Насилие в отношении представителя власти» — это означает, что Кавказский готов дать признательные показания по этой статье, но не по массовым беспорядкам.

«На наш взгляд, никаких массовых беспорядков на Болотной площади не было. Это четкая позиция защиты», — подчеркнул Миненков.

После перерыва Солопова удовлетворила ходатайство следствия, Кавказский был оставлен в СИЗО до 6 ноября.

Источник «Газеты.Ru», близкий к следствию, рассказал, что к этому времени только несколько дел «уйдет в суд».

«Первыми будут Максим Лузянин (предприниматель из Подмосковья. — «Газета.Ru»), у которого особый порядок. Он во всем признался, и суд может закончиться в течение одного дня. И Михаил Косенко (инвалид. — «Газета.Ru»), который сегодня устроил прямо концерт в Мосгорсуде», — отметил собеседник «Газеты.Ru». В понедельник Мосгорсуд рассматривал кассационную жалобу на продление содержание в СИЗО Косенко. Он сам крайне эмоционально выступил в зале заседания, обвинив ОМОН в провокациях 6 мая, утверждая, что никаких массовых беспорядков на Болотной площади не было.

Также источник уточнил, что в ближайшее время может быть изменена мера пресечения для одного из фигурантов «болотного дела».

«На Бахова (кандидат химических наук Федор Бахов. — «Газета.Ru») у следствия ничего нет — вполне вероятно, его выпустят», — подчеркнул источник.

В отношении коммерческого директора турфирмы Олега Архипенкова и националиста Рихарда Соболева дела будут прекращены, не дойдя до суда, отметил собеседник «Газеты.Ru». Оба были задержаны 6 мая на площади Революции и отрицали, что вообще в тот день были на Болотной площади. В то же время источник «Газеты.Ru» высказал уверенность, что в ближайшее время аресты по «болотному делу» будут продолжены.

Также источник объяснил, каким образом следствие намерено доказывать сам факт беспорядков. «Массовые беспорядки должны сопровождаться поджогами и повреждением имущества. Ну там был «коктейль Молотова», то есть был огонь. От этого пострадал один из участников акции, он проходит по делу как потерпевший. Было и повреждение имущества — перевернутые туалеты», — подчеркнул источник.

Читать полностью: http://www.gazeta.ru/politics/2012/09/24_a_4785477.shtml

http://www.novayagazeta.ru/inquests/54867.html

Лидеров оппозиции объединит следствие по «болотному делу»?

В его 75 томах нашлось место художникам и журналистам, прохожим и тяжело больным, мегафону Удальцова и твиттеру Навального. Нет только провокаторов в масках с коктейлями «Молотова» и газовыми балончикам
10.10.2012

Болотная площадь занимает особое место в истории России. К этим четырем гектарам асфальта уже привязаны и неожиданное пробуждение мирного протеста, и его переход в противостояние с властями, и встречная волна политических репрессий, и — в перспективе — одно из самых громких политических уголовных дел. Уже почти полгода более 100 следователей, собранных в Москву со всех уголков страны, расследуют «массовые беспорядки» 6 мая. В деле 75 томов. Арестовано 12 человек, трое — под подпиской о невыезде, один — под домашним арестом, один — объявлен в розыск. В качестве свидетелей допрошено более 1300 человек, подавляющее большинство из них — сотрудники правоохранительных органов. Потерпевших более 50, гражданских среди них нет. Были проведены обыски у Алексея Навального, Сергея Удальцова, Ксении Собчак, Бориса Немцова, Ильи Яшина и Петра Верзилова. Удальцов, Яшин и Навальный неоднократно вызывались на допросы в качестве свидетелей, и есть основания предполагать, что их статус скоро изменится на «подозреваемых».

Однако эта титаническая работа репрессивного аппарата пока находится в тени других громких скандалов — разного рода «Анатомий» и суда над Pussy Riot. Очевидно, большей частью, потому, что воспринимается общественным мнением не как единое целое, а как череда уголовных дел в отношении никому не известных рядовых участников манифестации, закончившейся стычками с полицией. Лавры за столь эффективное «рассеивание» внимания публики вполне может нацепить на себя и следствие, которое до поры до времени решило воздержаться от громких заявлений и разоблачений.

Но если проанализировать все уже существующие эпизоды и проведенные следственные действия в их совокупности, то картина подготовки к масштабному политическому процессу сложится впечатляющая. Особенно, если учесть, что не арестован ни один из реальных провокаторов — странных персонажей в масках и противогазах, с коктейлями молотова, файерами и газовыми баллончиками, сумевших пройти все полицейские кордоны.

Приоритеты следствия

Вообще-то, следствие — тоже не монолит. Сначала следственной бригадой руководил полковник Гуревич. Именно он создал «материнское дело» (№ 201/459415-12), в которое 28 мая влились: и самое первое дело, возбужденное сразу же после шествия — в 21.00 6 мая (по признакам ч.3 ст. 212 УК РФ «Призыв к массовым беспорядкам» и ч.1. ст. 318 УК РФ «Применение насилия к сотрудникам полиции»), и все последующие эпизоды, которые квалифицируются, в том числе, по ч.1 ст.212 УК РФ («Организация массовых беспорядков» и ч.2 ст. 212 УК РФ «Участие в массовых беспорядках»). Затем, в июне 2012 года следствие возглавил генерал Щукин, месяц спустя его сменил полковник Габдуллин. Адвокаты, хорошо знакомые с методами работы этого офицера юстиции, характеризуют его как «эффективного менеджера», который всегда ориентируется на максимально полное решение поставленных задач.

А что у нас с задачами? Их эволюцию можно отследить по тому, как с течением времени менялась квалификация действий арестованных и подозреваемых. В начале всем помимо «массовых беспорядков» (трудно доказуемый состав) обязательно приплюсовывали 318-ю статью («доказать» проще простого, особенно если есть «пострадавший» ОМОНовец и десяток его сослуживцев-«свидетелей»). То есть таким образом насилие по отношению к сотрудникам полиции позиционировалось как форма участия в самих массовых беспорядках, что, конечно, не лишено некоторой логики и весьма упрощает задачу следствию: докажи насилие — а остальное само нарисуется в суде из контекста.

Однако — и здесь: внимание — впоследствии новых обвиняемых стали привлекать и отдельно по ч.2 ст.212 (уникальный случай Марии Бароновой, которой предъявлена ч.3 — «призывы» — оставим в этих скобках).

Предположу ход следственной мысли. Оказалось неинтересным быстренько посадить смутьянов с помощью показаний потерпевших ОМОНовцев, как, очевидно, планировалось изначально, впрок напугав тем самым «рассерженных горожан». Теперь главное — массовые беспорядки, расследование обстоятельств которых должно привести к их «организаторам» (первая часть 212-й статьи).

Массовые, но беспорядки ли?

Вообще-то квалификация событий 6 мая именно как массовых беспорядков представляет с точки зрения формального соответствия Уголовному кодексу некоторую сложность. Цитирую первоисточник: «Организация массовых беспорядков, сопровождавшихся насилием, погромами, поджогами, уничтожением имущества, применением огнестрельного оружия, взрывчатых веществ или взрывных устройств, а также оказанием вооруженного сопротивления представителю власти».

Казалось бы, в чем проблема — «насилие» же есть? Но дело в том, что, согласно УК, насилие в отношении представителя власти — отдельная статья, та самая 318-я. 212-я же предполагает «вооруженное сопротивление». ОМОНовцев на Болотной, действительно, били, но руками, ногами и пластмассовыми древками от флагов, кидали в них камни, но булыжник можно назвать разве что «оружием пролетариата»…

В деле есть единственный эпизод, который можно хоть как-то притянуть к 212-й статье, — бутылка зажигательной смеси, но следствию не удалось установить, чья конкретно одежда воспламенилась. И даже если обнаружить пострадавшего удастся, то на «поджог» это преступление явно не потянет. «Громить» же на Болотной площади было просто нечего, если не считать туалетные кабинки, — на то она и площадь.

Кстати, как раз перевернутые сортиры, из которых пытались строить импровизированные баррикады, и пытаются сейчас подтянуть под определение «уничтоженное имущество». Теоретически сгодились бы для этих нужд и выкинутые в воду полицейские шлемы, но здесь свой нюанс: если такой шлем правильно закреплен, то просто так снять его невозможно. На самом деле многие полицейские были в расстегнутых «сферах», а это — серьезное нарушение ведомственных инструкций, и полицейских придется наказывать, а они в деле — потерпевшие.

Таким образом, хоть день и ночь отсматривай видео с Болотной площади, состав 212-й вряд ли удастся обнаружить. И в суде это станет очевидным. Выход из подобных ситуаций был найден в 1930-х годах товарищем Вышинским: если хотя бы часть обвиняемых по «доброй воле» согласится с доводами обвинения и признается, то это сильно облегчит следствию процесс доказывания вины всех остальных.

Особый порядок

И как раз в этом отношении достигнут определенный прогресс. Еще 6 августа в Мосгорсуде на рассмотрении кассационной жалобы на решение о мере пресечения одного из обвиняемых, — ранее судимого Максима Лузянина, — его адвокат Сергей Шушпанов заявил: подзащитный «признал свою вину, возместил ущерб и помирился с потерпевшим». А 3 октября на официальном сайте Следственного комитета появилось сообщение: дело Лузянина выделено в отдельное производство.

Вчитайтесь в описание события преступления: «По версии следствия, 6 мая 2012 года в ходе массовых беспорядков Лузянин, находясь между Болотной набережной и Болотной площадью, бросил в младшего инструктора-снайпера оперативного подразделения МВД России по Центральному федеральному округу, который обеспечивал общественный порядок при проведении массового мероприятия, кусок асфальтного покрытия. Затем Лузянин совместно с другими участниками беспорядков сорвали с бойца отряда особого назначения Центра специального назначения сил оперативного реагирования ГУ МВД России по городу Москве противоударный шлем, бронежилет, отняли резиновую палку и противогаз. После этого Лузянин сбил полицейского с ног и вместе с другими участниками массовых беспорядков нанес удары руками и ногами по голове и телу потерпевшего. В результате полицейский получил закрытую черепно-мозговую травму и другие повреждения. Действуя по схожей схеме, Лузянин сбил с ног и применил насилие в отношении еще троих сотрудников полиции. При этом к одному из них обвиняемый применил удушающий прием».

Поверьте, никому из остальных обвиняемых не вменяют и малой доли подобного трэша — просто терминатор какой-то. К сожалению, Сергей Шушпанов оказался пока единственным адвокатом, который абсолютно закрыт для общения с «Новой газетой», поэтому мы не можем прояснить несколько определяющих деталей. Но зададимся вопросами.

С признанием вины все понятно — это подпись под текстом, надиктованным следователем. Но что означает примирение и возмещение ущерба?

Во-первых, исходя из фабулы обвинения, потерпевших полицейских было шесть, а примирился Лузянин, как следует из реплики его адвоката, только с одним. Означает ли это, что остальные пять эпизодов появились в деле позже? Или что остальные потерпевшие пока не установленны, а Лузянин берет на себя пять «висяков» и тем умножает количество «доказанных» эпизодов?

Во-вторых, о каком ущербе идет речь? Если о материальном, то Лузянин опять же оказывает неоценимую услугу следствию, признавая нанесение вреда некому имуществу, что, как мы помним, очень полезно для квалификации ч.2 ст. 212 УК РФ. Что это за «имущество» можно будет узнать лишь на суде и в том случае, если дело будет слушаться в открытом режиме.

В-третьих, как вообще возможно примирение с ОМОНовцем, учитывая, что обвинение по 318-й статье будет поддержано прокуратурой? С ней Лузянин тоже примирился? Оставив иронию, поясню: это невозможно, поскольку речь идет не о частном обвинении в побоях, нанесенных, например, собутыльнику, а о публичном — тут мирись не мирись, а срок должен быть.

У подобных странностей возможны две не очень отличающиеся друг от друга трактовки. Дело Лузянина будет рассматриваться либо особым порядком как с человеком признавшим вину (что более вероятно), либо на основании заключения сделки со следствием (чему пока нет подтверждений). Впрочем, особый порядок тоже подразумевает деятельное раскаяние, то есть работу на следствие: читай — необходимые показания в отношении других участников массовых беспорядков. А возможно, и в отношении неустановленных пока организаторов.

И особый порядок, и сделка со следствием предполагают существенное сокращение срока, но в первом случае итоговое решение зависит от позиции потерпевшего. Вот и разгадка таинственного примирения — то есть ОМОНовец «все простил», чтобы не портить следствию обедни? Ведь ровно тот же сотрудник полиции не спешит примириться с другим обвиняемым, Барабановым, хотя его адвокат такой вариант и предлагал.

Но самое главное в другом: и сделка, и особый порядок предполагают быстрый процесс, вынесенный же обвинительный приговор как дополнительное доказательство автоматом перекочует в дела «несговорчивых» фигурантов.

Правда, несмотря на эту победу следствия, которую обеспечивает признание вины Лузяниным, одного его обвинительного приговора будет маловато для того, чтобы штамповать остальные судебные решения по так называемой преюдиции, когда в каждом новом суде можно потрясать старым приговором. Ведь то, что вменяют Лузянину, все же в гораздо большей «насилие по отношению к представителю власти» (318-я статья), нежели «массовые беспорядки» (212-я).

Но и здесь следствию повезло. Один из обвиняемых, Михаил Косенко, по результатам проведенной экспертизы может быть признан невменяемым. Его дело также выделено в отдельное производство. В этом случае суд вообще не будет рассматривать вопрос о его вине. Но зато будет рассматривать само событие преступления. Учитывая, что Косенко вменяют ч.2 ст. 212, суд будет изучать как раз факт «массовых беспорядков». И следствие сможет представить в суд любые эпизоды из «материнского дела», которые касаются как Косенко, так и других участников. Если приговор будет обвинительным, то материалы дела станут доказанными в суде фактами, и вот тут-то действие преюдиции станет необратимым.

Тем более, что защите Косенко будет очень трудно разбивать подсунутые следствием доказательства, с которыми она знакома поверхностно, а адвокаты других «болотных» узников не смогут принять участие в процессе.

Это — ловушка, шансы выбраться из которой невелики и к тому же зависят от координации работы адвокатов всех обвиняемых, которая пока, как мне представляется, выстроена неидеально. В общем, всем, кому уже предъявлено обвинение по ч.2 ст. 212, стоит готовиться к серьезной битве в суде.

Провокаторы и организаторы

Самое время вспомнить, что «материнское дело» квалифицируется еще и по признакам ч.1 ст. 212 — «Организация массовых беспорядков». Обвинение по ней пока никому не предъявлено, но это вовсе не означает, что следствие не ищет организаторов. Просто это и самый ответственный, и самый сложный участок работы.

Почему сложный? Ранее судимый Максим Лузянин из Бутово, преподаватель Федор Бахов, студент и бывший морпех Денис Луцкевич, художник Андрей Барабанов, студент-политолог Ярослав Белоусов, 18-летняя Александра Духанина, юрист-правозащитник Николай Кавказский, студент РГСУ анархист Алексей Полихович, внештатный журналист «Вятского наблюдателя» Леонид Ковязин, активист «Солидарности» Мария Баронова, инвалид второй группы Михаил Косенко, Артем Савелов, страдающий сильной формой заикания (ему вменяют призывы к массовым беспорядкам), историк-реконструктор Степан Зимин, — все они не могли иметь единого умысла, направленного на участие в массовых беспорядках. Они просто друг друга не знали.

Зато все они имели умысел на участие в согласованно митинге, и у следствия пока нет никаких оснований даже предположить, что обвиняемые знали: мероприятие обернется столкновениями с полицией. Но ведь среди участников шествия были люди, которые такой сценарий как минимум не исключали. Иначе зачем они одели маски и даже противогазы, принесли с собой файеры, газовые баллончики и «коктейль Молотова»? То есть — некие люди могли иметь умысел на массовые беспорядки.

И это, пожалуй, главный вопрос к следствию: почему никто из них до сих пор не задержан? Ведь это же типичные провокаторы. Ну хотя бы в том смысле, что они провоцировали полицию на насилие, а демонстрантов — на ответные действия.

Кстати, журналисты «Новой» изучили все доступные видеозаписи событий на Болотной площади, и на них нет ни одного задержания провокаторов. Брали тех, кто дрался с ОМОНовцами, кидал в них камни, двигал туалетные кабинки, а в основном тех, кто ничего особенного не делал, — но только не тех, кто жег файеры и распылял газ.

Почему-то не задержали практически никого, кто был в черных масках-балаклавах (единственное исключение — как раз таки «сознавшийся» Лузянин). Тех, кто стоял рядом с «масками», из толпы выхватывали, а самих странных субъектов — не трогали. Во всех 75 томах дела нет ни строчки о следственных действиях, направленных на выявление настоящих провокаторов, хотя для следствия именно это должно быть безусловным приоритетом.

Зато дело заполнено лингвистическими экспертизами высказываний Сергея Удальцова, Алексея Навального и Ильи Яшина на митинге, их телефонных переговоров и записей в социальных сетях, протоколами проведенных у них обысков.

Напомним, что все эти три оппозиционера пока проходят по делу свидетелями. Изменят ли им процессуальный статус на обвиняемых? Содержание материалов дела позволяет сделать вывод, что это — вопрос времени.

Нам пока неизвестно, давал ли в отношении «организаторов» показания Лузянин, но если он идет особым порядком, это более чем вероятно.

Почему в таком случае следствие тянет время? Возможно, надеются, что показания даст кто-то еще, а тем временем будут быстро осуждены Лузянин и Косенко, чьи приговоры лягут в основу обвинения «организаторам массовых беспорядков». Ведь пока за решеткой в общем-то случайные люди, дело не до конца воспринимается как политическое, если же будут арестованы лидеры оппозиции, оно получит совсем другой резонанс, к которому надо быть готовым во всеоружии: с показаниями «раскаявшихся и признавшихся» и уже вступившими в силу обвинительными приговорами.

...продолжение...

Комментарии адвокатов

Фарит Муртазин, адвокат Артема Савелова

— Нам вменяют то, что, по словам ОМОНовцев-свидетелей, Артем якобы мешал кого-то задерживать. Но они, тем не менее, задержали этого человека, отвели в автозак, вернулись и потом задержали Савелова. Такая операция должна была занять у них три-четыре минуты. А мой подзащитный был на Болотной площади всего менее трех минут, и вот он якобы секунд на 30 озверел, стал хулиганом, а потом опять «нормальным».

Артем заикается. Логопед провел обследование, и заболевание Савелова подтвердилось. А ведь ему со слов полицейских вменяют выкрикивание лозунга: «Долой полицейское государство!».

Откуда этот момент в протоколе? Как мне рассказал Артем, к нему пришел бесплатный адвокат, специализирующийся по административным делам, и сказал, что все, мол, нормально — оштрафуют и отпустят. И Артем подписал, хотя фактически ничего не скандировал. Он так сильно заикается, что пока начнет говорить, минуты две проходят.

Свидетелями по делу Савелова проходят ОМОНовцы, которые его задерживали и составляли протокол. В протоколе есть про скандирование лозунгов, но ничего не сказано про применение насилия по отношению к полицейским. Мне интересно, как они будут объяснять, почему не указали в рапорте и в объяснении, что он Савелов якобы схватил одного из них за бронежилет и за руку.

По факту же было, вот как: Артем стоял с краю, в это время мимо проходили полицейские и просто задержали. У нас есть свидетель, который нашел паспорт Артема, и он уже ходил к следователю.
Читайте также:
Леонид Ковязин — пока последний из арестованных по «болотному делу»

Я также направил жалобу в Страсбургский суд, потому что считаю арест незаконным. Главное, что Артем был задержан и доставлен в автозак как минимум за полчаса до того, как, по версии следствия, совершил преступление.

Василий Кушнир, адвокат Степана Зимина

— Когда я заявил своего свидетеля еще в июне месяце, то, никому не говоря, следователь взял поручение о его опросе. И так его тряхнули и допросили, что он на дно залег и теперь боится приходить.

Зимина по-прежнему обвиняют по двум статьям. Две экспертизы показали, что палец пострадавшего ОМОНовца был сломан не в результате попадания тупого предмета, а в результате скручивания или сгибания. Но следствию это неважно: утверждают, что мой подзащитный все равно кидал камни и все равно попал, хотя эти обвинения объективно ничем не подтверждены.

Коллеги этого полицейского, которые, кстати, задерживали моего подзащитного и составляли протокол об административном правонарушении, теперь на следствии заявляют, что наш потерпевший просто не сказал им тогда, 6 мая, про свой сломанный палец.

Сам он тоже вспомнил про сломанный палец только месяц спустя, в его первоначальных показаниях об этой травме ничего не сказано.

На очной ставке командир взвода сказал, что не знает, при каких обстоятельствах получил травму его подчиненный, и не видел, что в его сторону полетели камни. Следователей это очень разозлило, они начали кричать на омоновца, угрожать ему и мне.

У них в деле не только свидетели «плывут». В тот момент, который обвинение называет временем совершения преступления, Зимин уже был в автозаке. Поэтому я заявил ходатайство о прохождении полиграфа.

Дмитрий Аграновский, адвокат Владимира Акименкова и Ярослава Белоусова:

— Еще в июле я направил в Следственный комитет ходатайство, в котором ставил вопрос о неправомерности квалификации событий 6 мая как массовых беспорядков. Ответ пока так и не получил.

Из позитивного: моему подзащитному Владимиру Акименкову провели медицинское обследование. Уже подтвердилась часть диагнозов, о которых мы говорили, и его перевели из СИЗО в больницу «Матросской тишины», где обследование будет продолжено. Когда Акименкова вернут из «Матросской тишины» обратно на Водный стадион, комиссия ВТЭК будет решать вопрос о назначении ему инвалидности.

Я, со своей стороны, заявил ходатайство об изменении меры пресечения. Помимо данных о состоянии здоровья, основанием для этого может быть поручительство двух депутатов Госдумы: Бориса Кашина из КПРФ и Ильи Пономарева из «Справедливой России». Позиция, например, Европейского суда по правам человека в этом смысле весьма четкая: поручительство депутата парламента — это очень серьезный аргумент для изменения меры пресечения.

Кроме того, изначально Акименков подозревался в совершении преступлений по двум статьям УК, а сейчас осталась только одна — ч.2 ст.212, «Участие в массовых беспорядках».

Ранее Владимиру вменялось, что он кинул неустановленный предмет в сторону цепочки ОМОНа. Но статья 318 отпала, потому что никто не видел, куда он кинул предмет, попал ли в кого-то… Вообще там странная история со свидетелем. Когда суд принимал решение об аресте Акименкова, в деле не было вообще ничего, и судья отложила рассмотрение на трое суток, для доработки. Только тогда появился допрос некоего свидетеля Егорова, который якобы видел Акименкова, называя его по фамилии и имени: Акименков В. К. При этом опознание по делу не проводилось, поэтому я вообще считаю, что это такие свидетельства — недопустимые доказательства.

У моего второго подзащитного, Ярослава Белоусова, тоже зрение «минус 9» на одном глазу и «минус 5» — на другом. Причем у него еще и ребенок годовалый, он студент четвертого курса политологического факультета МГУ. У него есть личный поручитель Вячеслав Титекин — журналист-международник, депутат КПРФ. Белоусов ранее не судим, биография — безупречная.

Он обвиняется по двум статьям, по 318-й потому, что он якобы кинул в ОМОНовца Филиппова какой-то желтый предмет и попал в плечо, чем причинил боль. Но извините — плечи у ОМОНовцев закрыты специальными латами. Согласно экспертизе, Филиппов действительно получил какие-то повреждения кисти и головы, но с плечом все в порядке. Он, кстати, и не отрицает: на очной ставке заявил, что следов от попадания желтого предмета не осталось, но зато он пережил морально-нравственные страдания.

Что касается выделения в отдельное производство дела Лузянина, то я бы не стал из этого делать большой трагедии. Человек признает вину, но это не значит, что он квалифицирует свои деяния как участие в массовых беспорядках, он признает только конкретные действия.

Дмитрий Ефремов, адвокат Александры Духаниной:

— У нас уже больше месяца нет следственных действий: сидим дома, ждем вызова. У нас два ОМОНовца потерпевшие и один свидетель — парень который за Александрой бегал и снимал видео. Духанина давала показания только один раз — ночью, когда ее после задержания привезли в СИЗО и назначили бесплатного адвоката. С тех пор мы отказываемся от дачи показаний, согласно 51-й статье Конституции.

Анна Зарва, адвокат Федора Бахова:

— Никаких следственных действий не проходит. Мы ждем заключения экспертизы по изъятым вещам в ходе обыска. Следствие пока не называет конкретных сроков, экспертизы, которые мы подписали 26 сентября, касались других участников.

Как только я вступила в дело, мы отказались от всех прежних признательный показаний вину не признаем.

Бахову вменяют ст.212 ч.2 на основании свидетельских показаний сотрудников, которые его задерживали.

У нас среди поручителей — депутат Госдумы Потапов.

Светлана Сидоркина, адвокат Андрея Барабанова

— Мы с самого начала заняли позицию, что не признаем ст. 212, а ст. 318 — только частично. Поэтому мы идем в общем порядке.

Тамара Романова, адвокат Николая Кавказского

— Моего подзащитного по-прежнему обвиняют в участии в массовых беспорядках, статьи 318 у нас не было и нет. Очевидно, в связи с тем, что нет потерпевшего. Хотя у следствия есть видеозапись, на которой человек, похожий на Кавказского, бежит и наносит удар. Недавно у нас была очная ставка с сотрудником «органов», который этот момент якобы видел, потому что снимал то самое видео.

При этом 6 мая Кавказский задержан не был. Поэтому нет протокола, и им трудно найти потерпевшего.

Мой подзащитный прошел психологическую и психиатрическую экспертизу, эксперты также изучали видео на предмет его достоверности и отсутствия монтажа.

Мы по-прежнему считаем, что нам неправильно вменяют 212-ю статью. Человек пришел на согласованное мероприятие, значит, у него не было умысла на участие в беспорядках. Когда начались столкновения с полицией, Кавказский уже не мог покинуть территорию митинга. Получается — без вины виноватый.

Кроме того, я уверена, что Кавказский не должен до суда находиться под стражей. Он москвич, не судим, работает, прекрасно характеризуется, при этом у него серьезные проблемы со здоровьем. В Бутырке он четыре раза обращался к врачу, повели только одни раз и то врача на месте не оказалось. Адекватной мерой пресечения был бы домашний арест или подписка о невыезде.

Следствие ведется так, чтобы привлекать как можно меньше общественного внимания. Для этого оно разбито на эпизоды. Лузянина, например, будут судить особым порядком. Его, кстати, можно понять: у него в деле несколько эпизодов, плюс непогашенная судимость, так что они с адвокатом приняли правильное решение.

Александра Пирогова, адвокат Алексея Полиховича

— Алексею предъявлено только обвинение в участии в массовых беспорядках. Каких-либо вменяемых доказательств следствие пока не представило. Нет даже описания конкретных действий, которые он совершил и которые следствие трактует как участие в массовых беспорядках. Ознакомившись с текстом обвинения, Полихович заявил, что оно ему не понятно.

Я как юрист тоже не слишком ясно могу понять этот документ. Могу лишь предположить, что участием в массовых беспорядках следователи считают недоказанный эпизод, когда Полихович якобы вырывал у ОМОНовцев некоего неустановленного человека.

В суд на заседание по избранию меры пресечения была представлена раскадровка видео, на которой некий молодой короткостриженный человек в медицинской маске, в черной футболке и черных шортах, раскинув руки, как бы ограждает ими толпу от полицейских, которые в этот момент бьют кого-то вшестером дубинками.

Свидетелями у нас проходят ОМОНовцы, которые, однако, не опознавали пока Алексея, а только заявляют, что вот этот неустановленный короткостриженный юноша препятствовал задержанию. Не удивлюсь, если впоследствии они его «опознают».

Валерий Шухардин, адвокат Михаила Косенко

— По результатам экспертизы в Сербского у моего подзащитного выявили заболевание, которое требует лечения в психиатрическом стационаре общего типа. На мой взгляд, это не очень-то хорошо. Потому что в суде дело не будет разбираться по существу, будет только решаться вопрос о направлении Михаила на принудительное лечение.

Нахождение в стационаре — это тоже лишение свободы, причем не на конкретный срок, определенный судом, а на непонятное время. Насколько я знаю, речь идет минимум о трех годах. А если бы он шел общим порядком и даже если бы был признан виновным, мог бы получить условный срок или, допустим, два года колонии-поселения, часть срока он отбыл бы в СИЗО и скоро вернутся бы домой.

Я уверен, что Михаил вполне мог бы лечиться амбулаторно, и помещение его в стационар — это скрытая форма лишения свободы за преступление, вина по которому не будет доказана. И вот нюанс: принимая решение о принудительном лечении, медики отталкиваются от того тезиса, что Косенко социально опасен, а этот вывод сделан только потому, что он обвиняется в совершении тяжкого преступления. То есть, получается, он все равно будет сидеть за Болотную площадь, только не в тюрьме, а в психушке.

При этом в Сербского его обследовали амбулаторно, за один день. Мы настаиваем на проведении повторной экспертизы в стационаре.

Потерпевший у нас в деле — ОМОНовец, по которому наносились удары, но он не видел, того кто бил. Свидетель же в деле — рядом стоявший ОМОНовец, который за этим наблюдал. По его словам, Косенко нанес два удара: рукой и ногой.

Мы уже ознакомились с материалами дела, вскоре оно уйдет на утверждение в прокуратуру.

Кстати, с точки зрения «болотного дела» как целого наш эпизод даже опаснее, чем в случае с Лузяниным. Дело в том, что на судебном заседании вопрос о вине Косенко стоять, конечно, не будет, поскольку он признан невменяемым, но вот само событие преступления обсуждаться будет, а поскольку нам вменяют статью 212, это значит, что речь будет идти именно о массовых беспорядках. Обвинение будет доказывать, мы — отбиваться, и если не сможем этого сделать, последующие приговоры будет выносить гораздо проще. Лузянин-то как раз признает вину, и это исключает рассмотрение конкретных обстоятельств дела.

Руслан Чанидзе, адвокат Леонида Ковязина

— Я считаю, что мера пресечения избрана незаконно. Если к заседанию в Басманном суде нам просто не дали подготовиться, обманом лишив возможности встретиться и совместно выработать позицию, то на кассации в Мосгорсуде мы представили очень весомые доказательства. Помимо огромного числа положительных характеристик это и четыре поручительства, и наличие человека, который готов дать залог в 700 тысяч рублей, и документально подтвержденные заболевания. Леонид Ковязин постоянно проживает с престарелой бабушкой, он единственный, кто может обеспечить ей уход. Мосгорсуд все эти обстоятельства полностью проигнорировал.

Обвинение, со своей стороны, никак не обосновало, что Ковязин может продолжить преступную деятельность, оказать давление на следствие или скрыться. У его даже заграпаспорта нет! Суд фактически избрал меру пресечения, руководствуясь тяжестью незаконно предъявленного обвинения.

Прошел уже месяц со дня задержания, за это время все следственные действия заключались только в ознакомлении с экспертизами, ни одна из которых не касается собственно Ковязина. Мера пресечения в данном случае носит устрашающий, карательный характер.

Дмитрий Динзе, адвокат Дениса Луцкевича

— У нас идет ознакомление с исследованиями, там их очень много, соответственно мы знакомимся со всем этим.

Я не буду разглашать эту информацию, связанную с избиением Луцкевича, потому что не хочу попадать в поле зрения этих товарищей попадать, которые и так уже один раз себя проявили определенным образом в отношении меня

Допросили четырех наших свидетелей, которых заявляли еще в июле. Я держу все в секрете, не хочу ничего говорить, потому что очень сильное противодействие идет. У меня идет активная работа, но всему свое время.

http://www.forbes.ru/sobytiya-column/176715-zachem-rossiiskim-sledovatelyam-leonid-razvozzhaev

Зачем российским следователям Леонид Развозжаев?

Преследование помощника депутата Госдумы имеет все признаки подготовки к беспрецедентному показательному процессу

Ведомство Александра Бастрыкина явно увлеклось политикой. Следователи центрального аппарата Следственного комитета (СКР) в рабочее время за деньги налогоплательщиков уже полгода ведут активные боевые действия с теми, кого Бастрыкин считает врагами Владимира Путина — Сергеем Удальцовым и Алексеем Навальным.

Стремительное развитие в последние дни событий вокруг помощника депутата Госдумы Леонида Развозжаева доводит картину политизации главного российского следственного органа до гротеска. Ведомство уже даже не рассчитывает убедить обывателя в логике своих действий. Для поимки беглеца задействуют непонятных силовиков, возможно, оперативников ФСБ, которые в Киеве захватывают Развозжаева и перевозят его спецрейсом в Москву, где в выходные в отсутствие адвоката, чей ордер на его защиту уже имеется в деле, суд заключает его под стражу. На выходе из суда он успевает крикнуть, что его пытали, а несколько часов спустя официальный представитель Следственного комитета Владимир Маркин презентует общественности 10-страничную явку с повинной обвиняемого. Вопрос о жалобе на пытки остается без ответа. Вся история выглядит плохим голливудским детективом для не очень взыскательного зрителя.

С 2007 года, когда Следственный комитет вылупился из Генпрокуратуры, Бастрыкин почувствовал себя центральной фигурой российской правоохранительной системы.

В июне, месяц спустя после беспорядков на Болотной площади, на коллегии Следственного комитета Бастрыкин разнес начальника Управления СКР по Кировской области за неспособность найти состав преступления в действиях Навального в истории с реорганизацией компании «Кировлес». Безусловно, любой опытный следователь в России по приказу начальства способен на ровном месте собрать пару десятков томов уголовного дела. Очевидно, что публичную порку кировский начальник следствия получил не за это, а за свою недальновидность и неспособность вовремя учесть политическую конъюнктуру, самому подсуетиться и сделать приятное шефу.

Сигнал, пущенный на коллегии СКР, где присутствовали главы всех региональных управлений, означал, что Бастрыкин получил поддержку Кремля на атаку против оппозиции. Именно с конца весны 2012 года в политике СКР происходит четкий поворот в сторону политических процессов. С большим шумом запускается расследование событий 6 мая на Болотной площади в Москве. В следственную группу включены 170 следователей, можно сказать, брошены все силы ведомства. Десятки задержаний и обысков, сотни допросов и экспертиз — всё, чтобы показать уголовное дело из 100 томов о массовых беспорядках с насилием и погромами.

Реальные массовые беспорядки в Москве за последние 10 лет были только один раз — в 2002 году после провального для российской футбольной сборной матча с Японией. Тогда более 50 человек получили травмы, погиб один школьник, фанаты избили нескольких иностранцев азиатской наружности и разгромили японский ресторан, били витрины магазинов, окна в здании Госдумы, поджигали автомобили, в том числе милицейские, избили нескольких омоновцев, которым потребовалась госпитализация. В результате глава ГУВД Москвы ушел в отставку, посольство Японии в Москве и центры японской культуры в других российских городах были взяты под охрану. Виновными в тех беспорядках были признаны четыре десятка молодых людей, которые получили лишение свободы от 3 до 5,5 лет лишения свободы. Что называется, почувствуйте разницу.

Сейчас следователи «обещают» обвиняемым до 8 лет колонии.

Если бы в "болотном деле" СКР ограничился обвинением в применении насилия в отношении представителя власти (ст. 318 УК РФ), которую, кстати, признает добрая половина обвиняемых, особых претензий к нему бы не было. Признания, особый порядок, условное наказание. Некоторых обвиняемых вообще бы не было из-за отсутствия каких-либо доказательств их вины и потому что не было бы нужды создавать видимость массовости. Но нет, весь смысл дела изначально был в организации большого показательного процесса, дабы иным неповадно было.

Дело Навального вызывает не меньше скепсиса. Главный свидетель обвинения Вячеслав Опалев, по чьему заявлению оно и было изначально возбуждено, спустя несколько лет и после грозного окрика Быстрыкина вдруг становится соучастником. Вместе с Навальным и еще одним товарищем они уже образуют организованную группу, хорошо хоть не незаконное вооруженное бандформирование. Тут же Опалеву делается выгодное предложение в стиле «ты же понимаешь, дело политическое, всё заранее решено». Он идет на сделку под обещание получить условное наказание. Взамен дает показания против своего «подельника» Навального. Весь замысел лежит на поверхности, груб и демонстративен. 31 июля Навальному предъявляют более тяжкое обвинение, переквалифицировав дело со ст. 165 УК РФ («Причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием») на ст. 160 УК РФ («Растрата, совершенная организованной группой в особо крупном размере»). То есть легким движением руки дело из преступления небольшой тяжести, по которому давно прошел срок давности, превращается в тяжкую статью, по которой, используя лексику нашего президента, «светит десяточка».

События вокруг дела Удальцова и его «сообщников» довершают новый образ Следственного комитета. Официальная версия такая: неизвестный человек передает журналистам телекомпании НТВ диск, на котором якобы Удальцов встречается с некими грузинами в Минске. НТВ накладывает на довольно низкого качества кадры два разных текста и делает из них разоблачительное кино для взрослых в прайм-тайм. Следственный комитет обнаруживает в этом сообщении СМИ признаки приготовления к массовым беспорядкам «в Калининграде, Владивостоке и других городах России», возбуждает дело и начинает аресты. А позже Следственный комитет закольцовывает историю, объявляя, что грузины проплачивали именно беспорядки на Болотной (об этом, по версии СКР, «признался» Развозжаев).

Правоохранительная структура, руководствующаяся политической целесообразностью в угоду конкретным лицам, находящимся у власти в данный исторический момент, вдруг начинает обслуживать их интересы, а не выполнять установленную законом функцию. Когда этим занимается орган следствия, граждане массово теряют право на эффективную защиту от злоупотреблений властью. А это, в свою очередь, создает условия для системных изменений. Бастрыкин, занявшись политическими процессами, попал в мышеловку. Он не может более претендовать на роль процессуального независимого следователя, не может более проявить принципиальность и отказать Кремлю в последующих просьбах. Кроме того, СКР и его глава являются ориентиром для многих других горячих голов. Дозволение расправляться средствами уголовного процесса с неугодными будет однозначно понято как общероссийская кампания. Ленты новостей в последнюю неделю уже пестрят сообщениями о нападениях, обысках, задержаниях, кибератаках на оппозиционеров. Это означает, что нас вероятно ждут новые политические процессы.

http://russ.ru/Mirovaya-povestka/Sluchaj-iz-policejskoj-zhizni

Филиппу 19 лет. Он учится на факультете культурологии ГАУГН, на кафедре изучения западной культуры.

Филипп антифашист, мой хороший знакомый и товарищ по Российскому социалистическому движению. Он умный, смелый и ответственный. Филипп участвовал в защите Химкинского и Цаговского лесов, вместе с нами готовил многие акции РСД. Ходил на оргкомитеты, раздавал листовки и газеты — обычная активистская рутина.

Днем 25 октября к Филиппу домой ворвались оперативники и с угрозами, под крики родителей, потащили на улицу, к машине. Но началась эта история раньше.

Филипп дружит со Степаном Зиминым, анархистом и антифашистом, арестованным по делу о «беспорядках» 6 мая. Когда Филипп узнал, что Зимина арестовали, он связался с адвокатом Василием Кушниром. Выяснилось, что во всем деле о т.н. «беспорядках» (по которому сейчас проходит почти 20 человек, включая Зимина, 12 из них в тюрьме) нет ни одного свидетеля.

Дать показания по Зимину был готов житель Кирова Алексей Орлов, но на него надавила местная полиция, и он отказался. Тогда Филипп решил сам стать свидетелем, потому что был 6 мая на Болотной площади, в самой гуще «беспорядков» (избиения полицейскими митингующих), и видел, что Зимин никаких противоправных действий не совершал.

Две недели Филипп и его адвокат ждали повестки в Следственный комитет, но она так и не пришла.

25 октября Кушнир подал второе ходатайство о привлечении Филиппа в качестве свидетеля. В тот же день — может быть, совпадение, может, и нет — к нему пришли полицейские и, не дав вызвать адвоката, повезли в Следственный комитет.

Всю дорогу Филиппу угрожали. Остановили машину возле леса — Филипп живет в Балашихе — и сказали, что все теперь зависит от того, как он будет разговаривать. Если будет молчать, можно поговорить и в лесу. «Выйди, покури в последний раз».

Из второй машины вышел оперативник с камерой, Филиппу начали задавать вопросы. Он отказался отвечать. Полицейский развернул его голову — «Смотри в камеру, сука!»

Его снова затолкали в машину. У здания Следственного комитета Филиппа встретил следователь Тимофей Грачев словами «Петухом быть не хочешь? Будешь со мной дружить».

Начался допрос. Для начала Грачев дважды ткнул Филиппа кулаком в лицо, дал подзатыльник: «Не смотри на меня, как на говно, а то сам в говно превратишься». Потом расслабился.

Один из стоявших тут же оперативников стал угрожать Филиппу, что позвонит своему знакомому, начальнику Бутырской тюрьмы, и договорится о том, чтобы Филиппа отправили в камеру с блатными.

Вопросы Филиппу задавали следующие: что он делал на Болотной площади, знает ли Константина Лебедева, Леонида Развозжаева, Сергея Удальцова, давно ли участвует в движении протеста и что он думает о фильме «Анатомия протеста-2». Ни на один вопрос Филипп не ответил, ссылаясь на статью 51 Конституции («Никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников»), указывая, что ему не дали вызвать адвоката.

Тогда перед Филиппом оказался протокол, в котором было указано, что он отказался отвечать по ст. 51 Конституции (Филипп дописал, что ему не был предоставлен адвокат), и начался допрос без протокола.

Помимо бесконечного мата и угроз Грачев придумал новое средство — стал говорить, что привезет в Следственный комитет мать Филиппа, та будет в слезах умолять, чтобы он дал показания. Участковый по телефону передал, что мать Филиппа приедет — но этого так и не произошло.

После допроса (в общей сложности продолжавшегося пять часов) Филипп еще полтора часа просидел один в запертом кабинете. Потом на него надели наручники и повели на улицу. У КПП он увидел адвоката Дмитрия Аграновского и успел ему сказать, чтобы тот распространил в сети информацию о его задержании по делу 6 мая. Вскоре мы все — мои друзья, я сам — начали получать обрывочные сведения о том, что происходит.

Филиппа повезли домой, проводить обыск. Он сидел в наручниках, но в кармане куртки оказалась книга, — «Искусство и политика» Грамши, — и всю дорогу он читал.

Дома начался обыск. Без подлостей не обошлось и тут — оперативники запугивали деда Филиппа, ветерана войны, отвели в другую комнату мать и стали рассказывать ей, что ее сын экстремист.

Дома у Филиппа обнаружили «Манифест Коммунистической партии» и уже хотели изъять, но потом спохватились — похоже, не запрещенный текст. Для надежности оперативник проверил по Федеральному списку экстремистских материалов на ноутбуке — и правда, не запрещенный.

В итоге изъяли системный блок, пять сим-карт и тот самый том «Искусство и политика». Составили протокол обыска и под конец вручили повестку (!) о вызове свидетелем на тот же день.

Сейчас, видимо, Филипп проходит свидетелем по делу Удальцова-Лебедева-Развозжаева. По поданному им ходатайству его, возможно, еще вызовут в СК. И все-таки в тот день его не задержали. Но для других ужас продолжается.

Для Владимира Акименкова, который почти ослеп в СИЗО, но которого суд оставил под арестом до марта 2013 года, потому что препятствием для ареста является только полная слепота.

Для Леонида Развозжаева, которого похитили и пытали, добиваясь признательных показаний.

Для остальных узников Болотной. Для Константина Лебедева.

...зачем писать об этом так подробно? Я хочу, чтобы как можно больше людей узнало о том, что происходит. Пожалуйста, помогите мне распространить эту информацию. Ведь у кого-то, возможно, сохраняются иллюзии, что бросают в тюрьмы и судят только каких-то опасных «подпольщиков», которые «знают, на что идут». Нет, репрессируют обычных активистов — студентов, художников, ученых — ваших знакомых. Это как инсталляция Кабакова «Туалет» — мерзость прямо у вас дома, рядом с обеденным столом, и сделать вид, что все в порядке, не получится. Следите за информацией в сети, помогайте ее распространять, ходите на митинги солидарности с политзаключенными, пишите им письма.

В заключение хотел бы повторить слова, которыми заканчивается наше заявление по аресту Константина Лебедева:

Те, кто сегодня чувствует себя безнаказанно, ответят за все. Ни одну их подлость мы не забудем и не простим.

31.10.12 8:13 

http://openinform.ru/news/pursuit/02.11.2012/27614/

Сегодня Басманный суд Москвы удовлетворил ходатайство следствия, продлив срок содержания под стражей обвиняемого в массовых беспорядках на «Марше миллионов» 6 мая Дениса Луцкевича до 6 марта 2013 года.

Об этом в Межрегиональную правозащитную Ассоциацию “Агора” из зала суда сообщил адвокат Дмитрий Динзе, представляющий по инициативе правозащитников интересы Луцкевича.

Сегодня в суде защита Луцкевича просила суд отказать следователям Следственного комитета в ходатайстве о продлении меры пресечения обвиняемому и отпустить его под залог в виде квартиры в Лобне, оцененной независимыми оценщиками в 4 миллиона 850 тысяч рублей, который готова внести мать Луцкевича.

Адвокат Динзе предоставил более 10 положительных характеристик в адрес Луцкевича, в том числе, из гимназий, от двух участковых, соседей и ЖЭКа по бывшему и нынешнему местам жительства, из войсковой части, а также заявление Союза Военных Моряков в поддержку Луцкевича.

Сегодня в суде адвокат Динзе попросил обратить внимание на документы, которые указывают на то, что у следствия нет фактов причастности Луцкевича к преступлению. Среди них есть определение мирового судьи судебного участка № 396 о возвращении административного материала в ОВД в связи с фактами фальсификации административного задержания Луцкевича 06 мая 2012 года. Также адвокат представил постановление о прекращении производства по административному делу по срокам давности привлечения к административной ответственности Луцкевича. Динзе пояснил, что этот документ подтверждает факт незаконного задержания его подзащитного и фальсификации в отношении него административного производства, а в рамках уголовного дела этот факт указывает на несостоятельность обвинения по делу о массовых беспорядках. Также защита обвиняемого предоставила заключение специалиста, в котором обосновывается неправильный вывод органов предварительного следствия о причастности Луцкевича к преступлению.

Кроме того, адвокат Динзе представил фотографии избитого Луцкевича с митинга во время задержания и объяснил, что у сотрудников полиции был умысел на установление и привлечение его подзащитного к уголовной ответственности. Он рассказал, что Денис Луцкевич направил из следственного изолятора два заявления о преступлении в отношении сотрудников ОМОН — одно в связи с избиением при задержании и второе в связи с ложными показаниями потерпевшего бойца ОМОН.

Адвокат Динзе предоставил суду консультативное заключение специалиста — врача, судебно-медицинского эксперта — о состоянии здоровья Луцкевича. После изучения хронических заболеваний обвиняемого врач пришел к выводу: “В настоящее время для снижения риска осложнений Луцкевич нуждается в создании лечебно-охранительного режима, подборе индивидуального питьевого и пищевого режима”.

Адвокат Дмитрий Динзе обратил внимание суда, что во время предварительного следствия он заявлял ходатайство о проведении ряда следственных и процессуальных действий, которые должны были установить все обстоятельства по этому уголовному делу. Однако следователь отказал в полном объеме в удовлетворении этого ходатайства.

— То есть следствие пытается суд ввести в заблуждение относительно проведения ряда процессуальных и следственных действий, при этом следователь запрашивает явно завышенный срок, который не соответствует предпринимаемым действиям по расследованию уголовного дела, — отметил адвокат Динзе. — С учетом пассивности следствия по делу, запрашиваемый срок неразумен и нарушает право моего подзащитного на быстрое, своевременное и гарантированное право на отправление правосудия.

http://avmalgin.livejournal.com/3405443.html

Коротенький получился процесс над Лузяниным. Влепили четыре с половиной года. Это тот Лузянин, который единственный из всех признал, что участвовал в массовых беспорядках, и теперь его дело будет основой для следующих процессов. Судя по выступлению Лузянина в суде, за это ему обещали условный срок. Наивный.

Если ему, "деятельно раскаявшемуся", "заключившему сделку со следствием", дали четыре с половиной года лагерей за прикосновение к омоновцу, то можно себе представить, сколько дадут остальным 17 фигурантам, которые каяться не собираются и вины не признают.

Кстати, ущерб который Лузянин нанес омоновцу, — это сбитый кусок эмали на зубе. Так во всяком случае установил суд.


http://avmalgin.livejournal.com/3405774.html

Интересно, у нас еще не сажают владельцев сгоревших домов за то, что при тушении обгорели несколько пожарных?

Если ОМОН лезет в драку, что ж удивительного, что там он может получить по кумполу? Это издержки профессии. Идя в ОМОН, знали, на что шли.

А то со стороны выглядит так. Приехало двадцать автобусов с ОМОНом на пикник, приятно провести время. Только расположились на Болотной площади, достали бутерброды, термосы — вдруг откуда ни возьмись на расслабленных отдыхающих налетает группа рассерженных горожан и начинает их зверски избивать.

Кто в это верит? Никто. Тогда зачем эта комедия?

Как всегда, задание выполнено на двоечку. Задание было: устроить массовую бойню, заваруху, снять с десяти камер, показать по тв, после чего за организацию беспорядков посадить верхушку оппозиции. Получилось: на мирный согласованный митинг напали люди в форме. В результате пострадало несколько демонстрантов, пытавшихся слабо противодействовать беспределу людей в форме. Лучшим выходом было бы: замять этот конфуз. Но двоечники желают получить пять с плюсом.

Вот и вся суть "болотного дела". Триумф двоечников.


http://navalny.livejournal.com/749251.html

Только что пришёл из Замоскворецкого суда, где прокурор и судья пробормотали скороговорки, а Максим Лузянин получил 4,5 года.
Это при том, что он признал свою вину, дело рассматривали в особом порядке и на иждивении Лузянина есть несовершеннолетний ребенок.

Полностью виртуальное дело. Какие-то мифические, никем не виденные "пострадавшие" милиционеры, получившие ужасные травмы и очень страдавшие от боли.
Документально подтверждается "скол зубной эмали" у одного из ОМОНовцев. В деле есть справка, что Лузянин оплатил ему стоматологические услуги.

"Схватил за одежду представителя власти и повалил его, а также кинул куском асфальта".

4,5 года лишения свободы.

Как тут не вспомнить участника убийства 12 человек "единоросса" Цеповяза, приговоренного к штрафу в 150 тысяч рублей.
Или вот свежая новость про сотрудника ФСИН, который, пьяный за рулём, сбил четырёх подростков и получил сегодня два с половиной года условно.

Идейно близкие, им всё можно.

http://lenta.ru/articles/2012/11/09/luzyanin/



Сделка с последствием

Первый обвиняемый по "болотному делу" получил реальный срок: репортаж "Ленты.ру"

Замоскворецкий суд вынес первый приговор по "болотному делу". 36-летний предприниматель Максим Лузянин получил неожиданно строгое наказание: четыре с половиной года колонии общего режима. Лузянин, в отличие от остальных обвиняемых в рамках дела о массовых беспорядках 6 мая, полностью признал свою вину. С учетом этого, а также опираясь на положительные характеристики обвиняемого, защита рассчитывала, что Лузянин отделается условным сроком. Но сделка со следствием провалилась.

В зал суда 9 ноября Максим Лузянин зашел улыбаясь. В приподнятом настроении были и родственники фигуранта "болотного дела": отец, жена и сын. Лузянин — пока единственный из 18 обвиняемых в участии в беспорядках на Болотной площади 6 мая 2012 года, кто полностью признал свою вину. Дело Лузянина было выделено из общих материалов и рассматривалось в особом порядке, потому что он заключил сделку со следствием. В этой ситуации обвиняемому назначается менее строгое наказание: оно не может быть выше двух третей максимального срока по инкриминируемым статьям.

На судебное заседание по делу Лузянина в Замоскворецкий суд пришли не только родственники обвиняемого и журналисты, но также и политик Алексей Навальный. Другие лидеры протеста проигнорировали процесс.

Лузянин кивал и улыбался родственникам, хотел пересесть к жене, сидевшей с другой стороны "аквариума", но ему запретил судебный пристав. Никто из пострадавших от преступных действий Лузянина на заседание не явился, но все пострадавшие согласились, чтобы слушания прошли в их отсутствие. Пострадавшие — это ООО "Эко-Универсал" (компания, которая обеспечивала митинг биотуалетами), дирекция заказчика жилищно-коммунального хозяйства и благоустройства Центрального округа Москвы (она во время беспорядков, по версии следствия, лишилась асфальта), а также пять сотрудников полиции. Правоохранители не смогли прийти на судебное заседание, потому что были в отпуске или командировке, в том числе на Северном Кавказе. Пострадавшую сторону представлял сотрудник московской полиции Олег Игорев. Он подал от ведомства к Лузянину гражданский иск более чем на 25 тысяч рублей. Как ранее пояснял адвокат обвиняемого Сергей Шушпанов, это сумма ущерба, который понесла полиция во время беспорядков — поломанные каски, рации, порванные жилеты и так далее.

Прокурор Третьяков монотонным голосом зачитал обвинительное заключение. Лузянин 6 мая пришел на митинг, узнав о нем из интернета. Участники шествия и митинга выражали "недовольство фальсификациями на выборах в Госдуму и президента России". К охране общественного порядка в этот день были привлечены сотрудники полиции из других городов и внутренние войска. Прокурор представил суду выдержки из закона "О полиции". "Сотрудники полиции имеют право требовать от граждан прекратить противоправные действия, имеют право для поддержания общественного порядка ставить заслоны", — тихим голосом перечислял Третьяков.

Лузянину предъявили обвинения по части 2 статьи 212 и части 1 статьи 318 УК РФ — участие в массовых беспорядках и применение насилия в отношении представителя власти. 36-летний предприниматель совершил преступление между Большим и Малым Каменными мостами Москвы во временном промежутке от 16:00 до 20:30 6 мая. "Поддавшись звучащим противоправным призывам, установленные и не установленные лица совершили беспорядки, закончившиеся насилием, поджогами, повреждением имущества", — подытожил прокурор. Лузянин во время них "действовал умышленно, игнорируя законные требования власти". Также поступали и остальные фигуранты "болотного дела": прокурор перечислил в суде все оставшиеся 17 фамилий.

Травмы, не угрожающие жизни, непосредственно Лузянин нанес пяти полицейским. В младшего инспектора-снайпера транспортной полиции Штапкина обвиняемый бросил кусок асфальта размером 20 на 30 сантиметров — и пробил ему шлем. Другие участники акции в это время тоже кидали в полицейское оцепление куски асфальта, бутылки и палки. На бойца второго оперативного полка ОМОНа Казьмина Лузянин, согласно обвинительному заключению, напал вместе с другим обвиняемым — Михаилом Косенко (слушания по его делу проходили в Замоскворецком суде этажом ниже; суд решал, отправлять ли обвиняемого на принудительное психологическое лечение, — и в итоге перенес заседание). Бойца Лузянин с Косенко сбили с ног, отобрали у него палку, щит и стали бить руками и ногами. У Казьмина врачи впоследствии обнаружили черепно-мозговую травму и сотрясение мозга. Сотрудника полиции на транспорте Круглова Лузянин, согласно словам прокурора, бил вместе с другим фигурантом "болотного дела" Андреем Барабановым. "Сбил Круглова с ног, вместе с Барабановым сорвал с него шлем, ударил по голове, грубо нарушая общественный порядок", — тихо зачитывал Третьяков.

У судьи Федина стали закрываться глаза.

Лузянин также избил коллегу Круглова — полицейского Маркова. Но больше всех от рук обвиняемого пострадал омоновец Прохоров. "Действуя умышленно, Лузянин подошел к Прохорову сзади и стал душить, зажав горло локтем, — продолжал Третьяков. — Затем сорвал шлем и жилет и ударом ноги повалил на асфальт, причинив ему физическую боль". У Прохорова зафиксирована ссадина на лбу и сорвана зубная эмаль. Услуги стоматолога Лузянин оплатил впоследствии полицейскому лично. Восстановление эмали омоновца в "Альфа-денте" стоило 15 тысяч рублей.

Прокурор описал дальнейший ход событий 6 мая. Другие участники беспорядков пытались в это время прорвать оцепление, строили баррикады из биотуалетов против сотрудников правопорядка, закидывали омоновцев асфальтом, портили имущество, разливали липкие жидкости, распыляли слезоточивый газ и кидались бутылками с зажигательной смесью. Одна из таких бутылок упала рядом с участником акции. Смесь обожгла ему пять процентов тела — кисти, ступни. Ущерб московской полиции в ходе акции составил почти 40 тысяч рублей. Правоохранители в ходе беспорядков лишились 20 шлемов, 14 бронежилетов, 29 резиновых палок и других спецсредств. Пострадала полиция Челябинска и транспортная полиция. Асфальтовое покрытие участники акции повредили на 28 миллионов рублей. Ущерб биотуалетам оценен в 73 тысячи рублей.


Максим Лузянин на Болотной площади, 6 мая 2012 года. Фото Александра Сорина

Выражение лица подсудимого во время перечисления его преступлений не менялось. Лузянин по-прежнему выглядел довольным и бодрым. Адвокат зачитал характеристики своего подзащитного: примерный семьянин, женат с 19 лет, воспитывает 16-летнего сына Антона, занимается бизнесом. Обвиняемый — глава фирмы "Гармония". Как пояснял адвокат Шушпанов на прошлом заседании, бизнес его клиента связан с "пунктами питания". В деле есть благодарности предпринимателю от одной из епархий РПЦ в Подольском районе, где он прописан, и администрации деревни под Подольском, в которой Лузянин организовал танцевальную и спортивную секцию, чтобы "у жителей появилась возможность заниматься любимым делом".

Мать подсудимого Анна стала единственным свидетелем на процессе сына. Заикаясь и нежно глядя на Лузянина, она дала ему блестящие характеристики: "Добрый, хороший, спокойный человек, много работал, занимается спортом". Заметно похудевший за время пребывания в СИЗО Лузянин прямо смотрел на сбивчиво отвечающую на вопросы мать. "Он всегда помогал мне материально и морально. Я нуждаюсь в его поддержке, у меня ухудшилось здоровье, подскочило давление и болит сердце. Он очень спокойный человек, я никогда не видела, чтобы он проявлял агрессию", — рассказывала суду Анна Лузянина. Объяснить, с чем связано поведение ее сына 6 мая, она не смогла. "Подождите, хотела еще попросить, — уже сходя с трибуны вдруг сказала Лузянина. — Не наказывайте его строго".

Подсудимый сообщил суду, что участвовал в массовых беспорядках и нападал на сотрудников полиции "под влиянием эмоций". Скрестив руки за спиной, как будто читая по бумаге, глядя на судью, Лузянин сказал, что такое поведение для него не характерно. "На очной ставке с пострадавшими я попросил прощения за причиненную боль — и мы пожали с сотрудниками друг другу руки, — описал Лузянин картину примирения, стараясь не смотреть на слушателей судебного заседания. — Я искренне сожалею".

После короткого допроса судья сразу объявил прения, которые для подсудимого — после его слов о раскаянии — закончились неожиданно. "Исправление невозможно без изоляции для общества, — отчеканил прокурор Третьяков. — По совокупности обвинений прошу приговорить Лузянина к шести годам и шести месяцам заключения в колонии строгого режима".

Лузянин побледнел, его адвокат выпрямил спину, Алексей Навальный вздрогнул и оторвался от экрана мобильного телефона, глядя на судью.

Адвокат обвиняемого Шушпанов в своем слове подчеркнуто громко начал говорить о "твердой, социально направленной жизни без вредных привычек" своего клиента, о его "крепкой, сплоченной, дружной семье", о том, что с потерпевшими "они попрощались как мужчины, пожав друг другу руки". Поведение Лузянина 6 мая объяснили в свое время известные психологи, заявил Шушпанов. "Индивид в толпе приобретает, благодаря только численности, сознание непреодолимой силы, и это сознание дозволяет ему поддаваться таким инстинктам, которым он никогда не дает волю, когда бывает один", — процитировал Шушпанов книгу Гюстава Лебона, дополнив ее цитатами из трудов Фрейда. Когда адвокат просил назначить клиенту условное наказание, глаза матери Лузянина покраснели.

Судья Федин принимал решение почти три часа. За это время Алексей Навальный успел назвать наказание, которое запросил прокурор, "полным беспределом, как и весь процесс". "В деле нет ни физического ущерба, пострадавших никто не видел", — возмущался он. Было видно, что оппозиционер сильно удивлен. Навальный пояснил, что пришел на процесс "как обычный человек". На вопрос, будет ли как-то реагировать на приговор Лузянину Координационный совет оппозиции, Навальный замялся: "КС, естественно, не может, к сожалению, штурмовать тюрьму, где сидит Лузянин и остальные. Но мы будем требовать, чтобы сфальсифицировавшие дело люди были привлечены к ответственности, а фигуранты отпущены". Внимательнее всех Навального слушал отец Лузянина Сергей, пожавший ему после речи руку. "Ленте.ру" отец подсудимого тихо сказал, что требование прокуратуры для него стало полной неожиданностью.

Через три часа судья Федин фактически слово в слово повторил в своем постановлении обвинительное заключение следствия. Он только вычеркнул оттуда имена других фигурантов "болотного дела", поскольку процесс по ним будет проходить отдельно. Полностью признавшего вину Лузянина, сотрудничавшего со следствием, Федин приговорил к четырем годам и шести месяцам колонии общего режима. "Приговор понятен, ваша честь", — приглушенно ответил побледневший осужденный.

"Что теперь делать?" — спросил у Навального в дверях суда высокий, одетый в дорогой сине-серый костюм отец Лузянина. "Боритесь, подавайте кассацию", — ответил политик и оставил ему свой телефон. "Если бы он знал, что так закончится, он бы не пошел на сделку со следствием. Пусть теперь другие знают, как сотрудничать со следствием", — говорили друг другу выходившие с матерью осужденного друзья и родственники Лузянина.

Срок содержания под стражей Максима Лузянина начинается с момента его задержания 28 мая 2012 года.

"Лента.ру" будет следить за другими процессами в рамках "болотного дела".

Полина Никольская

http://avmalgin.livejournal.com/3407705.html

А судьи кто?



Первым, пилотным, так сказать, осужденным по Болотному делу стал Максим Лузянин. Выбор гэбухи был неслучаен: у Лузянина уже есть условный срок, ему было некуда деваться, он пошел на сотрудничество со следствием. Сотрудничество выражалось в том, что он признал свое участие в массовых беспорядках и "деятельно раскаялся". Судья Замоскорецкого суда Андрей Федин влепил надеявшемуся на снисхождение Лузянину четыре с половиной года. Хороший урок для всех, кто задумает сотрудничать с российскими правоохранителями.

Но дело не в этом. Большинство комментаторов сходятся на том, что такое решение мог вынести только судья, полностью закрывший глаза на обстоятельства дела. И выбирали для первого процесса не только подходящего подсудимого, но и подходящего судью.

Почему был выбран именно этот судья?

Ответ, мне кажется, можно найти, посмотрев заключительный фрагмент из передачи "Момент истины", вышедшей в эфир 4 июня нынешнего года. Особенно прошу обратить внимание на последнюю фразу.

И знаете, какое еще дело поручили судье Андрею Федину нынешней осенью? Дело Расула Мирзаева. То самое, из-за которого почти в полном составе решили уволиться сотрудники Первого управления по расследованию особо важных дел СК Москвы. "Новая газета", публикуя письмо следователей руководству, особо отмечает такое обстоятельство: в Следственном комитете знают о решениях суда по делу Мирзаева раньше, чем эти решения судом принимаются. Значит решения принимает не суд?

Запомните это имя: Андрей Николаевич Федин. Парень делает карьеру.

http://bg.ru/society/samoe_uzhasnoe_eto_sny-15623/

«Самое ужасное — это сны»

Химик Федор Бахов вышел под подписку о невыезде после полугода в СИЗО. В интервью БГ он рассказал, как из обычного участника митинга 6 мая стал фигурантом «Болотного дела», о ночном обыске и жизни в изоляторе

Текст: Светлана Рейтер
Фотографии: Виктор Зуга




— Что было после того, как ты вышел из СИЗО?

— После освобождения я встретился со своей женой Светой. Она ждала меня у тюрьмы, обняла со слезами на глазах, мы постояли так минут пять. Поехали домой, где я впервые за полгода увидел дочь Настю. Когда она меня увидела, то даже не поняла сначала, кто это, а потом подошла и сказала, что очень сильно по мне скучала. Пока я сидел в СИЗО, ей говорили, что папа в командировке, но Настя уже достаточно взрослая, ей четыре с половиной года, она была дома, когда у нас был обыск, и понимала, что ее обманывают и ни в какую командировку я не уехал.

— Почему ты решил идти на митинг 6 мая? Что там происходило, почему возникла давка и драка?

— Я стал ходить на митинги из-за непонятной ситуации с выборами — с думскими и президентскими. На последних выборах я был наблюдателем на одном участке в Хамовниках, и, хотя именно на моем участке серьезных нарушений не было, общая ситуация с подтасовками и махинациями вызвала протест. И кроме того, у нас двенадцать лет одна и та же политика, мы зависим от цен на энергоносители, которые устанавливают совершенно другие страны, а если цены на нефть рухнут, то мы окажемся в крайне плачевном положении. Это мое личное суждение, я могу ошибаться.

Когда я шел на митинг 6 мая, у меня не было и мысли о том, что может что-то случиться. Во время шествия все было спокойно, никакой агрессии — все уже понимали, что на следующий день будет инаугурация Путина и, по сути дела, ничего уже не изменить.

Я шел в смешанной колонне — впереди были какие-то флаги красного цвета, по правую руку — зеленые с белым. Когда мы зашли на мост и уже должны были заворачивать на площадь, колонна встала минут на двадцать. Я был с левого края, недалеко от дополнительного оцепления ОМОНа, которое было выстроено по дугообразному принципу. Из-за этого проход на площадь был сильно сужен, а на саму площадь никого не пропускали. Впереди, на Большом Каменном мосту, было еще одно оцепление — несколько рядов ОМОНа и бронетехника. Сначала мы спокойно стояли на мосту, и мне не было страшно. Потом, когда кто-то крикнул: «Надо сесть!», я начал волноваться. Я сел на асфальт, но сразу же встал, поскольку сидеть было неудобно — ноги болят, народу много. Вокруг меня было очень шумно, кто-то кому-то все время кричал: «Почему не проходим?!» Многие волновались — пробка, давка. В толпе были женщины, некоторые — с колясками, мы пытались как-то двигаться, чтобы они прошли вперед, и вдруг сзади пошло какое-то давление, стало реально страшно, поскольку толпа понеслась, я почувствовал, как меня со всех сторон сдавили, такого ощущения я не испытывал никогда в жизни. Через несколько минут толпа прорвала оцепление, которое стояло по дуге. И тогда я подумал, что на такие мероприятия ходить нельзя, и сразу вспомнил, как мне рассказывали, что в такой давке — например на стадионе — люди просто погибали. Хорошо, что мне удалось тогда выжить.



После того как оцепление прорвали, люди стали проходить на площадь. Я попытался дойти до сцены и не видел, как за моей спиной выстраивают заграждения и что дело уже дошло до драки. На самой площади было довольно спокойно, кто-то выкрикивал лозунги: «Долой президентское самодержавие!» Сейчас я те события смутно помню, может, это связано с тем, что меня на той площади по голове ударили.

Когда я находился в самом центре площади, произошла очередная атака, в результате которой я остался один в окружении омоновцев. Двое сотрудников скрутили мне руки. Тут же кто-то из митингующих попытался меня выхватить, а я упал на землю. Омоновцы не хотели меня отпускать, и я проскреб рукой по асфальту несколько метров. В этот момент меня ударили по голове с криком «Вот тебе, б...дь!» — я не видел кто. Думаю, омоновцы — удар нанесли широким, тупым предметом. После этого меня протащили еще несколько метров по асфальту, я пытался сказать, что сам в автобус пойду. Тогда меня поставили на ноги и заломали руки. Идти было сложно, голова кружилась.

— И тебя посадили в автозак?

— Да. В автобусе было двадцать человек. Час мы ждали, пока нас отвезут в ОВД. Одна из женщин, сидящих в автозаке, дала мне перекись водорода, и я, как мог, обработал изодранную руку, наложил повязку. На голове, я потом нащупал, была серьезная шишка. Телефон был разряжен, но кто-то в автобусе дал мне трубку, я набрал сестре Марии и сказал, что сижу в полицейском автобусе на Болотной площади и не знаю, куда меня повезут. Нас отвезли в ОВД «Вешняки» и долго пытались оформить протоколы. В результате кого-то оформили, кого-то — нет, кому-то дали подписать протоколы задержания, а кому-то, например мне, вообще никаких протоколов не дали. Позже, в мировом суде, мне сказали, что я сам от подписи отказался, а это неправда.

Я думал, что скоро все это забуду как страшный сон. Оказалось, это только начало. Седьмого мая прямо из ОВД меня повезли в мировой суд на Якиманку, где должны были судить по административной статье, но заседание отложили до 17 мая, и меня отпустили. Я помню, что перед судом боялся, что меня могут посадить на 15 суток в спецприемник, все время думал о том, как же я на работе это коллегам буду объяснять. Семнадцатого числа был суд, и мне предложили сразу признать свою вину и заплатить штраф в 500 рублей. Я решил немножко побороться, хотя понимал, что шансов у меня мало.

Меня судили по статье 19.3, неподчинение сотрудникам полиции. Стандартная статья, ее всем дают. У них в ОВД «Вешняки», я помню, даже образцы протоколов были — мой, например, составляли по протоколу Алексея Навального. На суде я утверждал, что ни в чем не виноват, никакого сопротивления сотрудникам полиции не оказывал. Мне выписали штраф в 500 рублей, и я поехал домой.

— За тобой пришли ночью?

— Ранним утром 10 июня — еще темно было. Раздался звонок в дверь. Мы со Светой проснулись, а теща и Настя спали. Я посмотрел в глазок, никого не увидел и решил дверь не открывать. Через некоторое время звонки в дверь стали практически постоянными, с небольшими интервалами. В пять утра в нашу дверь звонили и стучали уже без перерыва. Я попробовал позвонить родителям, но не смог, поскольку с телефоном случилась какая-то странная вещь: ты набираешь номер — и сразу идут гудки, как будто занято. Пробуешь звонить с мобильного — такая же история. Тогда я подошел к двери и спросил: «Что вам нужно?» Мне ответили, что есть документы на обыск в нашей квартире. Я не мог предположить — почему, за что? Когда кто-то ломится в твою дверь, это действительно страшно. Света побледнела, но не плакала. Настя по-прежнему спала. Я крикнул, что сейчас вызову полицию, а в ответ услышал: «Не надо никого вызывать, мы сами полиция. Сейчас будем дверь ломать». Тогда я открыл им сам.

Света сказала, что будет обыск на камеру снимать, чтобы нам, не дай бог, чего-нибудь не подложили. А ей говорят: «Снимайте, вот только камеру мы у вас изымем». И они действительно изъяли все электронные носители. Устроили, конечно, беспорядок, но в доме ничего вверх дном не перевернули, а Насте, проснувшейся от шума, мы сказали, что это к нам гости пришли. Меня попросили отдать вещи, в которых я был на митинге, и я отдал им только ботинки, поскольку вся одежда, которая на мне была, порвалась во время задержания. Рубашка на площади осталась, брюки на тряпки пошли.

— И куда тебя отвезли после обыска?

— В приемную СК, на улицу Туполева. Сказали, что я должен буду подписать протокол об изъятых у меня предметах: «Подпишешь, ознакомишься, и мы тебя отпустим». Я долго сидел в коридоре, а через час с небольшим меня отвели в кабинет №4, где следователь Денис Конов сказал: «Ну что же, Федор Николаевич, на вас есть неопровержимые доказательства». Суть сводилась к тому, что у них есть видео с моим участием в беспорядках, когда в полицию кидают разные предметы, а омоновцам наносят травмы. Потом следователь дополнил: «Поскольку вы работаете и живете в Москве и у вас маленькая дочь, вам достаточно будет просто рассказать, как все было, и мы отпустим вас домой».


Через десять минут меня познакомили с моим адвокатом по назначению, Василием Наполовым. Мне тридцать лет, опыта общения с адвокатами у меня не было, и я не знал, что они должны защищать людей до последнего. Поэтому я не удивился, когда Наполов предложил мне следующие два варианта: либо отказываться от дачи показаний по 51-й статье, либо написать явку с повинной. Он добавил, что судьи и следователи не любят, когда люди не дают показаний, а вот если я все расскажу, то меня тут же отпустят домой. Наполов еще сказал, что я, наверное, кого-то из омоновцев случайно задел, когда толпа пошла на прорыв. И я подумал, что если у Конова есть бесспорное видео, то так оно и было, а я чего-то могу не помнить.

Конов мне сразу предложил посмотреть видеозапись. На видео было следующее: одного из сотрудников ОМОНа хватают несколько человек, бьют, а он кричит: «Помогите!» Меня среди этих людей, естественно, не было. Потом Конов прервал показ и сказал: «Дальше, Федор Николаевич, я вам ничего показать не могу, это тайна следствия, но вы там тоже есть, и вам лучше все чистосердечно рассказать». Все следователи были хорошо одеты, производили впечатление нормальных людей — не мордовороты, не бьют. И я им поверил. Рассказал, что случайно оказался в той части толпы, которая прорвала оцепление. Тогда мне и вменили прорыв оцепления и участие в массовых беспорядках. Я помыслить не мог, что человек, который находился в толпе, будет назван преступником. Это немыслимо, невозможно себе представить. По сути дела, это обвинение на мне до сих пор висит.

— И ты не ожидал, что суд решит оставить тебя под стражей?

— Нет. Меня отвезли на Петровку, в ИВС. Конов сказал, что я побуду там одну ночь, а потом меня отпустят домой. Но на следующий день, 11 июня, меня отвезли в Басманный суд. Я уже не помню, о чем говорил на суде. По-моему, я даже пытался перед кем-то извиниться и обещал больше никогда в жизни не ходить на митинги. Но меня арестовали до 6 июля, и сейчас я думаю, что зря тогда извинялся. Я же ни перед кем не виноват, да и митинг был разрешенный, и полиция там была, на мой взгляд, не совсем уместна. Меня арестовали и опять повезли в изолятор.



Кормежка была нормальная. Камера маленькая, кишкообразная — на три места. Туалет устроен не очень хорошо, загородки нет. Скотские условия. Со мной сидели разные люди — кто за нанесение тяжких телесных повреждений, кто за грабеж. Несколько дней меня продержали в полной изоляции от адвоката. Я был уверен, что мои родители найдут мне другого защитника вместо Наполова, и они действительно через проект «Росузник» вышли на адвоката Анну Зарву, вот только ее четыре дня ко мне вообще не пускали. Я ничего не знал о том, что происходит в городе: 12 июня, после грозы, в камере сломалось радио, и его так и не починили. А 20 июня поздно вечером меня перевезли в СИЗО №5, в «Водник».

Когда я заходил в камеру, то был в полной панике — смотрел фильмы про тюрьму, видел, как на новичка идут такие крепкие парни, руки в боки: «А, свежее мясо пришло!» Ничего такого не было. В карантинной камере был один из участников «Болотного дела», студент Ярослав Белоусов. После того как я его увидел, у меня как-то страх отлег: если с ним все нормально, значит, не бьют. После карантина меня определили в камеру №509, в пятом отделении. Это специальное отделение, изолированное от остальных этажом, на котором расположены медицинские кабинеты. Межкамерной связи нет, постоянный видеоконтроль. Но камера чистая, обжитая. Считается, что у нее хорошая репутация, отсюда — выходят. Я в это не верил.

— А как с сокамерниками общался?

— Мне повезло, люди в камере попались интеллигентные. Одно время со мной сидел Сергей Шилов, фигурант громкого дела о контрабанде мака. Мы с ним даже схлестнулись на химической почве: он говорил, что невозможно из нескольких тонн мака вычленить существенное количество наркотического вещества. Я с ним соглашался, но возражал, что наши ГОСТы предписывают нулевое содержание примесей в маке и сделать с этим ничего нельзя. А он горячился и обещал ГОСТы изменить. Я же химик. Работаю заведующим отдела в компании «Метаклэй», которая занимается разработкой новых полимерных материалов — в частности, для кабельной и пищевой промышленности. Когда меня посадили, в прессе широко распространилась информация, что я почвовед. Это ошибка: я учился на химфаке МГУ, на кафедре высокомолекулярных соединений, и работал по специальности.

В СИЗО меня спасали две вещи — спорт и письма. В «Воднике» две камеры переделали под тренажерные залы, и ты можешь час на платной основе спортом заниматься. А потом — внеплановый душ, в который обычно водят раз в неделю.

Писала Света, писали через сайт «Росузника» люди, которых я даже не знал. Если я день не получал письма, то сразу же начинал нервничать. Кто-то мне даже переводил деньги на лицевой счет, и я мог заказать в киоске СИЗО все, что мне хотелось. Единственное, там не было нормального хлеба, его я просил передавать в передачах. Вообще, я считаю, что в СИЗО я сидел с невиновными людьми — в основном все они шли по 159-й, самой распространенной у бизнесменов и чиновников статье. Мне особенно запомнился глава администрации Кабардино-Балкарии Руслан Жамборов, которого арестовали по делу о хищении прав собственности на бывшее здание Филармонии в Нальчике. Я не знаю, прав он или нет, но он производил впечатление мягкого и интеллигентного человека с феноменальным объемом знаний. Он пытался меня поддержать и всегда сглаживал любую конфликтную ситуацию в камере.

Я был в шоковом состоянии, меня водили на допросы и иногда даже не снимали наручники. У меня постоянно было такое ощущение, что это все не со мной происходит и вот сейчас я проснусь у себя в кровати, дома. А самое ужасное — это сны. Тебе снится, что ты дома, и тут ты просыпаешься и видишь зарешеченное окно и дверь эту кошмарную.

19 июня я отказался от своей явки с повинной, от адвоката Наполова, и ко мне наконец пустили Анну Зарву. Потом меня вызывал на допросы новый следователь, Сергей Костерин. Он предъявил мне обвинение по одной статье, 212-й — «участие в массовых беспорядках». Ни о каком неопровержимом видео уже никто ничего не говорил, но меня тем не менее держали в СИЗО до 6 ноября. Считалось, что я могу скрыться от следствия, хотя у меня и заграничного паспорта нет.

— Расскажи о последнем дне в изоляторе.

— Я до последнего ждал, что меня отвезут в Басманный суд. Все, с кем я сидел, в один голос говорили, что на продление могут отвезти в любой, даже в самый последний момент. Только утром 6 ноября я понял: что-то не так, меня никуда не ведут, а срок моего содержания истекает в 15.40. Я сидел перед телевизором и считал минуты: на Пятом канале в углу экрана показывают часы, и я от них глаз не отрывал. Ровно в 15.00 в камеру зашли и сказали: «Давай, налегке». Это значит, поведут в адвокатскую комнату. Меня заводят в комнату, там сидят Анна и Сергей Костерин. И Костерин говорит: «Следствие приняло решение изменить вам меру пресечения», протянул какую-то бумагу. Я до конца не поверил ему и решил не радоваться, пока не выйду из тюрьмы. Через два часа меня встретила жена. Этот день я провел как сомнамбула — ходил шатаясь, у меня постоянно щипало в глазах и в носу. Да что там, я до сих пор себя так чувствую.

http://www.ej.ru/?a=note&id=12397

Тюрьмы для наших детей

Вот и в мой дом пришла беда. Рано утром в квартиру моей внучки Ани настойчиво позвонили. Вошли пятеро в сапогах и начали обыск. Потом её увезли в Следственный комитет. Там её допрашивали четыре часа. О чем спрашивали и чего требовали, Аня ни мне, ни бабушке, ни своей маме не сказала. Запрещено. С неё взяли подписку о неразглашении. То есть тебя бьют, а ты молчи.
Но мне её признания без надобности. Я и так всё знаю. Я знаю её и знаю наши органы. Моя девочка — человечек умный, добрый и честный. А органы — подлы, продажны и глубоко порочны.
По закону каждый обыск должен быть санкционирован судом или прокурором. Предполагается, что суд (прокурор) рассмотрит какие-то данные, взвесит все «за» и «против» и разрешат следователям войти в чужое жилище только в том случае, если без этого нельзя установить истину.
Обыск и допрос у Ани провели в связи с «тухлым» уголовным делом. Оно опирается на «события 6 мая», мелкую бытовую потасовку, полностью спровоцированную полицией. Сняли бы заместителя начальника московского ОМОНа, и вопрос был бы исчерпан. Но вместо снятия виновника они посадили в тюрьму множество ребят, а всех доказательств — сомнительная зубная эмаль у какого-то лживого вертухая.
Поэтому к делу пристегнули рвотное анонимное кино из помойки НТВ. Показали «встречу в майках», заснятую сквозь замочную скважину неведомо где и неведомо кем. Там неопознанная спина «координатора» несуществующей подрывной организации беседует с развязным грузином, сулящим деньги, которых у него нет. Координатор же обещает надкусить ядерную империю сразу с востока и запада — и всё это за полуторамесячную зарплату банковского клерка.
И дело даже не в том, что от всей этой затеи за версту воняет холодным потом судорожного путинского страха. И даже не в том, что моя внучка, в силу разных личных причин, не участвовала ни в «событиях 6 мая», ни во «встрече в майках». Главное, что негодяи, которые санкционировали у девушки рассветный обыск и последующую доставку её под конвоем в допросную комнату, прекрасно знали, что это не для истины, а для устрашения. Позвонили бы ей по телефону, попросили бы зайти в удобное для неё и для себя время — она бы правдиво и без утайки рассказала всё, что знает.
Но они не хотят знать правду. Они хотят слепить дело. Им плевать на чувства и судьбы наших детей и внуков. Если в тюрьме окажется юноша или девушка, совершенно ни в чем не повинные, не стряхнувшие и пылинки с самого нелепого из их драконовских законов, однако за это дадут очередной орден и право без оглядки крышевать еще один вкусный бизнес — они будут радостно потирать свои грязные лапы. Игра стоила свеч.
В стране не осталось ни единого института, который мог бы остановить эту тупую опричнину, пропитанную искренним, каким-то даже задорным презрением к законности. Они, не моргнув, выставляют преступлением всё, что им заблагорассудится. Уверен, что таковым в глазах судьи (или прокурора) стало знакомство Ани с Константином Лебедевым.
Они никогда не были близкими друзьями. Тем более их нельзя считать единомышленниками. Я имел удовольствие беседовать с Костей. Это умный, вежливый, воспитанный молодой человек. Я думаю, его мама имеет все основания гордиться таким сыном.
В отличие от моей Ани, которая по взглядам, скорее, либералка, Костя придерживается политических воззрений из левого спектра. Но ничего общего с Че Геварой. Никаких взрывов правительственных резиденций и нападений на казармы. Если бы у меня возникла необходимость охарактеризовать его взгляды, насколько я их уразумел, то я бы назвал их лево-социалистическими. Они чуть радикальнее британского лейбориста К. Эттли, но чуть консервативнее, нежели у основателя Израиля Д. Бен Гуриона.
Но вообще-то Аня больше дружна с подругой (невестой?) Кости, нежели с самим «государственным преступником», который ныне томится за решеткой. Зная нравы наших органов, я отчетливо сознаю, что они никогда и ни за что не выпустят молодого человека из тюрьмы без обвинительного приговора. Они будут склонять мою внучку к лжесвидетельствам угрозами и посулами. Они нагадят ей в аспирантуре, где она учится. Они напишут на работу. Они постараются сделать невыносимым каждый день её повседневной жизни.
И её, и всей нашей семьи. И моей жизни — в особенности.
Особенность состоит в том, что я всегда жил душа в душу с моими внучками. И в школе, и в институте, и позже, после получения диплома, у Анюты не было от меня никаких секретов — разумеется, в той мере, в какой не может быть секретов у современной девушки от престарелого деда. В частности, она всегда спрашивала у меня совета, и я неизменно отвечал: ничего не бойся, но поступай по совести. Когда Аня активно включилась в наблюдение за выборами, когда она тратила свои выходные и свои деньги, чтобы поехать в Ярославль или Химки, бабушка умоляла: Анечка, не надо! Анечка, подумай! Анечка, я за тебя боюсь!
Я же говорил внучке: если не ты — то кто?
И вот теперь у моей девочки отобрали загранпаспорт, взяли подписку о невыезде и запретили ей рассказывать даже мне, о чем они её там пытали и что она говорила им в ответ. Это неведение особенно мучительно, поскольку я знаю, как легко, с какой злодейской радостью наши плевать-на-право органы переводят свидетелей в подследственные, а обвиняемых — в узники. Дай им волю, они лихо попересажают самых честных, самых добрых и совестливых наших детей и внуков.
Меня не покидает ощущение, что эту волю мы им уже дали.

http://rosuznik.org/news/111
04.12.2012
Как шьют дело Луцкевичу

Наверное, все вы видели распространенную по соцсетям фотографию исполосанной дубинками спины Дениса Луцкевича. В конце октября Денис направил заявление о совершенном против него сотрудниками полиции преступлении. Заявление отправлено в Следственный комитет — именно он обязан расследовать преступления, совершенные полицейскими.



«06.05.2012 года в промежуток времени с 17:00 до 18:00 сотрудниками полиции (сотрудники ОМОН) на Болотной набережной Москвы в период моего нахождения на митинге «Марш Миллионов» мне были причинены многочисленные телесные повреждения: порядка 11 ударов резиновой палкой в область спины и груди, удары резиновой палкой и руками в область головы, кровоподтеки, ссадины и царапины ног. Указанные мной телесные повреждения сотрудниками полиции мне были причинены умышленно… был диагностирован лёгкий вред здоровью» — это цитата из заявления Луцкевича.

25 октября в журнале Esquire вышла статья «Каска со счастливым концом», в котором журналист Светлана Рейтер взяла интервью у сотрудника ОМОН Алексея Троерина. Троерин является потерпевшим по Болотному делу. На основании его показаний на Дениса Луцкевича, последний уже более полугода находится в СИЗО в статусе обвиняемого. На допросах потерпевший Троерин, получивший позднее однокомнатную служебную квартиру, подробно описал Луцкевича и указал, что тот сорвал и пытался отобрать у него шлем. В интервью же он сказал, что не помнит, кто снимал с него шлем — вокруг него была толпа.

«В связи с вышеизложенным я усматриваю в действиях сотрудника полиции ОМОН Троерина А.Ф. составы следующих преступлений: заведомо ложный донос, заведомо ложные показания, на основании показаний потерпевшего Троерина А.Ф. я по настоящее время нахожусь в местах лишения свободы» — это цитата из второго заявления Луцкевича, поданного в СК.

Сразу после подачи этих заявлений, в деле появляются ещё двое свидетелей — сотрудников полиции. Сотрудники полиции Попов Руслан Александрович и Тушинцов Николай Евгеньевич дали показания о том, что видели с расстояния десяти-пятнадцати метров Луцкевича, кидавшего камни в полицейских, а позже снимавшего шлем с Троерина.

Сведений о том, выдали ли служебные квартиры Попову и Тушинцову, у нас нет. Но если узнаем — обязательно вам расскажем.
Ссылки по теме:

Больше на http://openinform.ru
Каска со счастливым концом

Сопротивление голодом
http://www.lenta.ru/articles/2013/01/14/krivov/

Фигуранта "болотного дела" Сергея Кривова оставили в СИЗО до марта

Московский городской суд оставил под стражей до 6 марта 2013 года фигуранта дела о беспорядках на Болотной площади Сергея Кривова. Кандидат технических наук, член партии "Парнас" уже месяц голодает, требуя выпустить его из изолятора. Адвокат предполагает, что до 6 марта Кривов не доживет. Прокурор заявил, что здоровью арестованного ничего не угрожает, а сотрудники изолятора недавно якобы видели, как он "тайно принимает пищу".

"Сегодня, дорогой суд, вы принимаете решение о жизни человека. Так и скажите им — 'о жизни человека'", — напутствовал перед заседанием адвоката Вячеслава Макарова (он защищает Сергея Кривова) сопредседатель "Парнаса" Борис Немцов. Поддержать 51-летнего кандидата технических наук пришла его жена Кира, друзья, члены "Парнаса", "Комитета 6 мая", "Руси сидящей", отец другого фигуранта дела о массовых беспорядках Артема Савелова. Зал №319 Мосгорсуда был переполнен — и не вся группа поддержки Кривова смогла попасть внутрь.

Сам арестованный общался с судом с помощью видеоконференции из СИЗО "Матросская тишина". С 14 декабря 2012-го — после того, как его арест был продлен до 6 марта 2013-го — Кривов начал голодовку. Он требует выпустить его из изолятора. Как утверждают его адвокаты, активист за месяц похудел на 12 килограммов.

Заседание началось с заявления адвоката Макарова об отводе судейской тройки под председательством Ларисы Поляковой. "Власть в стране осуществляет многонациональный народ", — Макаров начал объяснять отвод издалека. Защитник, как оказалось, имел в виду, что акция 6 мая 2012 года была законной и согласованной. Референдумы и выборы — "выражение власти народа", потому народ имеет право "пикетировать и собираться", когда его права "ущемляют". Судьи же, по мнению Макарова, встали на сторону следствия. Они уже рассматривали кассации на арест других фигурантов "болотного дела", решения по каждому из них "были абсолютно идентичны". Кроме того "тройка" Мосгорсуда не заметила, что следователи, ходатайствуя об аресте обвиняемых, нарушили правила подсудности. Поскольку преступление было совершенно на Болотной площади, то определять меру пресечения фигурантам "болотного дела" должен был Замоскворецкий суд, а не Басманный. Макаров напомнил, что судья Лариса Полякова рассматривала кассацию на домашний арест фигурантки дела о хищениях в "Оборонсервисе" Евгении Васильевой, которой также оставила меру пресечения. Кроме того, суд не смог обеспечить гласность процесса — все желающие не вместились в зале, заявил Макаров.

На длинную адвокатскую речь судьи ответили после краткого обсуждения ходатайства в совещательной комнате. В отводе себе они отказали. "Поскольку обстоятельства для отвода, предусмотренные УПК, отсутствуют", — отрезала судья "тройки" Марина Селина. Из первого ряда слушателей послышался иронический крик "Браво!" Адвокат тут же завил отвод прокурору Владимиру Кольчуку. Судьи отклонили и его.

Сам Кривов заявил три ходатайства: с требованием этапировать его в Мосгорсуд, вызвать в суд потерпевших по делу и дать ему ознакомиться с материалами дела в присутствии адвоката. Кривов сообщил, что копию постановления Басманного суда о продлении ареста он так и не получил. Прокурор Кольчук покраснел и нахмурился. "Возражаю! Все копии после заседания вручены. Как так может быть, что не получены?" — недоуменно посмотрел он на судью. "Мне сказали — подпиши бумагу, что все получено, а потом протокол не дали. Я в следующий раз вообще ничего не подпишу!" — волновался Кривов. Судья Полякова попросила его успокоиться, заверила, что "тройка" в его проблеме "сейчас разберется", и удалилась с коллегами в совещательную комнату. Кривов успел заявить, что если его ходатайства не удовлетворят, то в заседании он больше участвовать не будет.

Пока судей не было, Борис Немцов пустился в спор с прокурором.

— Мы все документы получили, — говорил политику Кольчук.
— Конечно, вы-то все получили! — иронизировал Немцов. — Вы понимаете, что если он не получит постановление, то вы все за такое нарушение по Магнитскому пойдете (имеется в виду "акт Магнитского", принятый в США — прим. "Ленты.ру")!


Координатор "Левого фронта" Сергей Удальцов во время акции оппозиции "Почта Свободы" в Новопушкинском сквере в поддержку политзаключенных. Фото: Рамиль Ситдиков / РИА Новости

Прокурор заинтересовано слушал дискуссию о себе самом, которая развернулась среди посетителей заседания. "Как суд может сейчас (я понимаю, что они не верующие, конечно) взять на себя смерть человека?" — вопрошала, например, активистка Мария Архипова. "Вы понимаете, вас граждане разорвут на части, а не [глава Следственного комитета России] Бастрыкин", — убеждал Немцов прокурора. По телевизору Кривов, не уверенный в том, что его ходатайства удовлетворят, стал просить приставов СИЗО выпустить его из клетки для видеотрансляций и отвести обратно в камеру. "Ведите себя прилично!" — прервал шум и крики единственный присутствующий на заседании судебный пристав.

Спустя полчаса судьи отклонили ходатайство Кривова. Фигурант "болотного дела", не дослушав судью, встал и начал шумно складывать в полиэтиленовый пакет свои бумаги, а затем и вовсе отсел дальше от микрофона и камеры, прислонился головой к стене и закрыл глаза.

Прокурор попросил приобщить к делу документы из СИЗО, касающиеся голодовки Кривова. Кольчук показал судье переписку следствия и администрации изолятора. Следователей сотрудники ФСИН уведомили, что проводили медицинский осмотр голодающего: угроз его здоровью нет, а недавно Кривова и вообще сняли с контроля, потому что заметили, что он тайно ест. "Это клевета! — вскочил с лавки Кривов. — Они говорят, что осмотр был и 31 декабря, и 1 января, и 2 января, а у меня из медиков десять дней никто не был!" Документы прокурора к делу приобщили.

Адвокат Макаров попросил сменить для Кривова меру пресечения на домашний арест. У Кривова — двое малолетних детей, девяти и 12 лет, мать — инвалид второй группы; ему необходимо кормить семью, перечислял защитник.

— Вышедшие на улицы 6 мая не согласились с результатами выборов. Представители Кривова не попали в Госдуму — они выразили свое отношение к этому! — вновь перешел на обсуждение акции Макаров.
— У нас не политический процесс сегодня, — повторила судья Полякова фразу, которую осенью 2012 года уже говорила адвокату Марку Фейгину на кассации по делу Pussy Riot.
— Нет, политический, — перебил Макаров. — За что он сидит?
— Он не сидит, — вступила в дискуссию Полякова.
— А что, стоит? — парировал адвокат.
— Содержится под стражей! Мы рассматриваем не дело, а материалы кассации — вы же адвокат, вы же должны это понимать!

Макаров в ответ заявил, что, "когда Кривов умрет", он "хотел бы видеть на скамье подсудимых сотрудников ФСИН". "На какой день умрет Кривов? Я не знаю. Может быть, через 20, через 30 дней, но до 6 марта он точно не доживет", — уверено сказал Макаров, и в зале повисло неловкое молчание. Жена Кривова Кира опустила голову и прикрыла глаза рукой, сдерживая слезы. Арестованный, который за время дискуссии снова успел пересесть с лавки за стол у видеокамеры, попросил суд сменить ему меру пресечения на домашний арест. "Под домашним арестом я и так не смогу ходить на акции оппозиции — какое новое преступление я совершу? За меня поручилась Людмила Алексеева, разве я смогу нарушить слово таких людей? Дома у меня двое детей и мать-инвалид", — обосновал он свою просьбу. Прокурор, сбивчиво читая с листа, напомнил, что по документам здоровью Кривова ничего не угрожает, что "голодовка — это средство психологического давления на суд и предварительное следствие", а другая мера пресечения, кроме ареста, не сможет "обеспечить достойное поведение Кривова". "Бога не боитесь!" — раздался женский голос.

Пока судьи принимали решение, собравшиеся пытались общаться с Кривовым. Удаляясь в совещательную комнату, судья отключила микрофон. В итоге в Мосгорсуде было слышно, что говорит Кривов, но он соратников и друзей не слышал. "Хватит голодать!" — написал на бумажке Борис Немцов. "Ты нам нужен здоровым и живым", — дополнил просьбу кто-то. "Конечно, хватит! Хватит сидеть, — невозмутимо ответил Кривов. — Как отпустят — начну есть, а пока рано! Здоровье хорошее. Пока". Жена Кривова на вопросы журналистов отвечала неохотно. Она сказала, что ходила на свидания к мужу — и в суд сейчас пришла больше для того, чтобы увидеть, как муж выглядит после праздников. "Похудел. Но про здоровье сложно сказать мне. Он в молодости спортом занимался любительским, он крепкий мужчина", — дальше про голодовку она говорить отказалась.

Суд постановил оставить Кривова под стражей до 6 марта. Напомним, кандидат технических наук Сергей Кривов — последний арестованный фигурант "болотного дела". Предварительное следствие по делу завершено, обвиняемые и их адвокаты начали знакомиться с 60-тью томами уголовного дела. Дело о беспорядках 6 мая объединено с производством по делу Сергея Удальцова, Леонида Развозжаева и Константина Лебедева, которых обвиняют в подготовке к массовым беспорядкам.
Полина Никольская

http://lenta.ru/articles/2013/02/21/margolin/

В четверг, 21 февраля, Басманный суд Москвы арестовал до 6 апреля 21-го участника «болотного дела» — 41-летнего замдиректора по маркетингу издательского дома, болельщика ЦСКА Александра Марголина. Как и большинство фигурантов дела, он обвиняется в участии в массовых беспорядках и применении насилия к представителю власти. Адвокат Марголина Анна Полозова просила поместить его под домашний арест или отпустить под залог, но суд был ожидаемо непреклонен. Судья постановил, что Марголин может заняться уничтожением доказательств и воздействием на неустановленных пока участников процесса. Наконец, он может скрыться: следствие сочло основанием для ареста еще и то, что у Марголина есть загранпаспорт и друзья из-за границы в социальных сетях. «Все только начинается», — обнадеживал пришедших в суд оппозиционеров прокурор Владимир Кальчук.

«Планку это, конечно, сильно сбивает. Мы с Сашей два дня назад в десятом часу вечера после работы расстались, специально задержались, чтоб пробки переждать, а на следующее утро он во всех новостях», — рассказывает мне Андрей Агафонов, первый заместитель генерального директора ИД «Медиацентр Арт», коллега Марголина. Мы стоим у входа в Басманный суд Москвы. «Тихий, спокойный, умелый, — перечисляет Агафонов. — Все домой с работы пораньше рвался, к семье. О политике мы и не разговаривали. Я за «Спартак», он за ЦСКА — вот и вся политика».

По коридору суда бойцы спецназа ФСБ в масках провели невысокого озабоченного мужчину в черной шапочке и наручниках. Это был Дмитрий Христофоров, бывший оперуполномоченный отдела по борьбе с налоговыми преступлениями ОВД Юго-западного округа Москвы. Его с коллегой обвиняют в хищении трех миллиардов рублей. Конвой завел его в 31-й судебный зал к судье Наталье Мушниковой. Утром она уже успела заочно арестовать грузинского политика Гиви Таргамадзе, Христофоров у нее в очереди был вторым, Марголин — третьим. Около пяти вечера бывший оперативник вышел из зала с тем же эскортом, что и зашел. То есть отправился явно не на свободу. Александра Марголина конвой завел в зал под аплодисменты полутора десятков сторонников. Следом зашли его пожилые родители, жена Елена осталась в коридоре — ей предстояло выступить свидетелем.

Марголин внешне был абсолютно спокоен, то и дело улыбался родителям и делал успокаивающие жесты рукой. Он заявил ходатайство: «Я хотел бы ознакомиться с делом и понять, за что меня вообще привлекают». Судья ходатайство удовлетворила, и хотя обвиняемый просил полчаса, объявила перерыв на 15 минут. «Я его вспомнил. Нормальный мужик. В декабре 2011 года после Чистых прудов (речь идет о митинге 5 декабря 2011 года после выборов в Госдуму, который завершился задержаниями — прим. «Ленты.ру») в одном автозаке с ним сидели», — рассказывал пришедший в суд член Координационного совета оппозиции Илья Яшин. Еще один оппозиционный активист Андрей Муха рассказал мне, что они с Марголиным вместе были 6 мая на Болотной площади, и при этом довольно далеко от эпицентра столкновения граждан с полицией. «Но, правда, меня задержали раньше, — сетовал Муха. — дали трое суток потом. Хотя что такое эти трое суток по сравнению с тем, что сейчас творится».

После перерыва Марголин продолжил заявлять ходатайства. Он потребовал допросить некоего адвоката по фамилии Лазарев. Как выяснилось, адвокат Анна Полозова была допущена к Марголину только в 14.30, хотя обыск у него дома начался в семь утра, а уже в 9.30 будущий фигурант «болотного дела» был доставлен в Следственный комитет. И в первой половине дня состоялось несколько процессуальных действий. Например, Марголин был опознан пострадавшим от него бойцом ОМОНа. И все это в присутствии Лазарева, которого никто не нанимал. Это ходатайство суд отклонил как не имеющее отношения к делу. Остальные — о приобщении к делу положительных характеристик с работы, свидетельства о том, что обвиняемый имеет квартиру в Москве и о допросе его жены — легко были удовлетворены.

Слово взял следователь Тимофей Грачев, и с первых же секунд его выступления стало понятно, что рассчитывать Марголину в этом суде не на что. По словам Грачева, Марголин обвиняется в том, что схватил омоновца за бронежилет, опрокинул его на землю и дважды ударил полицейского ногой. Это зафиксировано на видео. Мама Марголина охнула и начала тихо плакать. Грачев же продолжал, что вину свою Марголин не признал, от остальных показаний отказался, сославшись на статью 51 Конституции РФ, дающую право не свидетельствовать против себя. Тем не менее, его опознал потерпевший. «Имеются иные веские основания и материалы оперативно-розыскной деятельности», — предупредил Грачев.

Следователь сказал, что мерой пресечения может быть только арест. Марголин обвиняется в одном тяжком преступлении и другом — средней тяжести. Ранее привлекался к административной ответственности по статье 19.3 КоАП (сопротивление сотрудникам полиции). Дальше началось удивительное: Грачев заявил, что Марголин скрывался от следствия девять месяцев. «На сайте СК РФ и в СМИ были призывы к участникам событий 6 мая позвонить в Следственный комитет по горячей линии, и в этом случае им гарантировалась бы мера пресечения, не связанная с арестом. Марголин же на связь не выходил», — заявил следователь. Далее он привел дежурный аргумент, что, оставшись на свободе, обвиняемый мог бы оказывать давление на потерпевших и свидетелей. И кроме того, у него есть загранпаспорт, а в социальных сетях у Марголина выявлены друзья за границей. Что, по версии следствия, однозначно указывает на то, что обвиняемый покинет страну как только окажется на свободе. «У следствия есть определенное недоумение, как человек с такими положительными характеристиками совершил преступление, не считаясь с нормами общественной морали», — посетовал напоследок Грачев. Прокурор Владимир Кальчук попросил поддержать ходатайство об аресте. «Следствию представлены достаточные данные», — сказал он.



Слово получил Марголин, выглядевший слегка потрясенным от новости, что он, оказывается, скрывался. «Я все эти девять месяцев жил у себя дома и на даче. Регулярно заезжал к родителям, у которых прописан и проверял почту — ни одной повести от следствия я там не нашел. — рассказывал он. — О призывах явиться в СК мне ничего не известно». Он также добавил, что административное правонарушение произошло в декабре 2011 года, то есть к февралю 2013 года оно уже погашено по сроку давности. Марголин не стал особо ничего говорить о событиях шестого мая. Сказал лишь, что участником беспорядков себя не считает. Сказал он и о том, что является единственным кормильцем в семье, где у него двое несовершеннолетних детей, а также помогает маме — она инвалид второй группы.

Много теплых слов сказала о Марголине и его жена Елена, вместе они прожили девятнадцать лет. «Как мужа и отца его в пример другим нужно ставить, — тихо говорила она судье. — Он детей каждый день на машине в школу возит. Целиком и полностью нас обеспечивает». Плюс дети часто болеют, и поэтому со дня рождения первого ребенка Елена Марголина не работает, а занимается только домом. Адвокат Полозова указала на «огромное количество» процессуальных нарушений при задержании. Она повторила, что ее подзащитный и не думал скрываться. Она попросила или поместить его под домашний арест или отпустить под залог квартиры, где сейчас живет семья Марголиных — там никто не прописан, и квартира в таком случае может быть отдана под залог. «Он не собирается скрываться. Арест, как сказано в УПК может производиться только в исключительных случаях, здесь же ничего исключительного нет», — настаивала адвокат. Судья Наталья Мушникова удалилась в совещательную комнату.

В перерыве Илья Яшин показывал всем фотографию следователя Грачева, которую он нашел в соцсети «Одноклассники». «Смотрите, какие татуировки!» — Яшин протянул айпад вышедшему из зала суда прокурору Кальчуку. Кальчук поморщился. «Нормальная фотография», — сказал, тем не менее, он. «Когда все это уже закончится?» — спросил его Яшин про «болотное дело». «Все только начинается», — обнадежил его Кальчук. Анна Полозова рассказала журналистам, что в материалах дела, которые пока умещаются в одном томе, есть раскадровка с видео, где «человек, похожий на Марголина стоит в толпе, и лежащего перед ним полицейского не наблюдается». «Хотя обычно на суды по арестам они приносят самые веские доказательства. Странно это», — рассуждала она.

«Мы не исключаем, что пойдет вторая волна арестов, — говорил в коридоре суда координатор проекта Росузник Сергей Власов. — Если вы были 6 мая на Болотной, удаляйте фотографии оттуда с жестких дисков и флешек. Уничтожьте одежду, в которой туда ходили. Почувствуете опасность, лучше собирайтесь и уезжайте из страны. Это трудно, но все лучше, чем сидеть».

Впрочем, все эти инструкции Марголину уже не пригодятся. Судья Мушникова арестовала его до 6 апреля — как и всех других фигурантов дела. Он обвиняется в тяжких преступлениях, может продолжить преступную деятельность, уничтожить доказательства и согласовать свою позицию с неустановленными пока соучастниками. Марголин слушал ее безучастно. Доводы следствия о том, что он скрывался и имеет заграничных друзей в фейсбуке, судья предпочла не воспроизводить. Нового участника «болотного дела» увели под конвоем. На его родителей и жену было больно смотреть.

Андрей Козенко специальный корреспондент «Ленты.ру»