Форумы: Политика 
http://www.novayagazeta.ru/society/69819.html
Спецкор «Новой» Павел КАНЫГИН дал пленному россиянину Александру АЛЕКСАНДРОВУ и его родителям увидеть и услышать друг друга
06.09.2015
Скриншот с видео «Новой газеты»
17 мая в районе населенного пункта Счастье (Луганская область) в плен попали двое россиян — Александр Александров и Евгений Ерофеев. Украинские власти обвиняют их в террористической деятельности. На протяжении нескольких месяцев спецкор «Новой» Павел Каныгин неоднократно встречался с ними в Киеве. Пленные россияне особенно остро переживали то, что не могут передать весточку родным и услышать их ответ. Сейчас Павлу Каныгину удалось установить своеобразный видеомост между Киевом, где содержится сержант Александр Александров, и кировской деревней Рожки, где живут его родители.
27 августа, Кировская область, деревня Рожки
Скромный двухэтажный коттедж с аккуратным садом. На заднем дворе лает собака. Пожилой жилистый мужчина в кофте выходит на крыльцо. Через занавеску в окно дома на нас смотрит женское лицо.
— Кто вы и что хотите? — говорит он.
— Мы приехали с новостями о вашем сыне.
— Мой сын в плену. Кто вы такие?
— Моя фамилия Каныгин. Я виделся в СИЗО…
— Вот кто. Все понятно, — перебил мужчина. В этот момент из дома вышла женщина лет 50 в камуфляжных брюках. — Зина, это Павел Каныгин. Ты представляешь? У меня сейчас желание спустить собаку.
— Зачем вы приехали? — сказала Зина. — Кочергой бы вас. Мы не хотим ни о чем и ни с кем беседовать!
— Зачем ты вообще говоришь с ним? — сказал мужчина. — Это предатель. Как вас сюда пропустили? Вы же работаете на Украину и Америку, на ту сторону работаете вы.
— Зачем написали про Сашу, раздули? — сказала женщина. — Его давно бы уже вернули нам!
— Я не уверен, — сказал я. — Почему вы так говорите?
— Вы — не за наших! — сказал мужчина. — Я не верю. Как вообще совесть у вас… да у вас ее нету!
— Мы можем зайти, поговорить нормально?
— Зина, ты хочешь говорить? У меня нет уже никаких сил.
— Я только хочу, чтобы Саша вернулся.
— Как можно верить ему после всего, что случилось? Тоже, наверное, пытал его? — говорил возбужденно мужчина и стал ходить взад-вперед по палисаднику.
— Вы, правда, видели его? — спросила Зинаида. — Это правда?
— Несколько раз.
— Я не знаю, кому верить, — говорила Зинаида. — Но что вы теперь хотите от нас?
— Рассказать вам про Сашу. Я расскажу, как он там.
— Так рассказывайте! Как его нога? Его бьют?
— И вы тоже это делали! — говорил из палисадника мужчина, закуривая на ходу.
— Толя, хватит, — сказала Зинаида. — Пусть уж расскажет. Заходите, раз приехали. Но я не смогу вам верить до конца.
Мы прошли внутрь. Через холл в гостиную с накинутым на диван леопардовым покрывалом. В клетке здесь дремал попугай, но проснулся на крик и начал голосить сам. Первый час разговор шел на повышенных тонах, кричали все, включая попугая. Отец сержанта Анатолий ходил из комнаты в комнату. Время от времени бросая фразу: «Надо было сразу вызвать ФСБ, я ваши данные все переписал!» «Толя, сядь, — говорила мать сержанта. — Послушай». И тут же добавляла: «Как вам верить? Про вас мы все знаем уже, вы работаете на ту сторону же… На врага работаете. Никого к ним больше не пускают туда в тюрьму, только вас, почему так?»
— Почему никто их больше не навещает, я не знаю.
— Не пускают потому что! Все это специально!
— Послушайте, Зинаида Николаевна, — не выдерживаю. — К вам тоже, выходит, никого не пускают? Кроме меня и Марии* из «Рейтерс» кто-нибудь приезжал к вам? Первый канал, «Россия 24» или, может, НТВ? Кто-нибудь у вас был?
— Никого не было.
— Может, кто-то от Никиты Белых? Или хотя бы глава района? Тоже не пускают?
— Люди мы маленькие, а они большие дяди, куда им до нас спускаться, — сказал Анатолий.
— Не столько у нас денег, чтобы они к нам приезжали, — добавила Зинаида.
— Так кто-то побеспокоился о вас вообще?
— Ну приезжали эти сначала, — сказал Анатолий и постучал двумя пальцами по плечу.
— Только раз?
— Ну да, сначала было дело, а потом уж все.… Да кому мы такие нужны? Никита Белых — смешно вы сказали, да. Представляю, как бы приехал, обнял, сказал, держитесь старики! Ага, — рассмеялся Анатолий, а попугай загоготал вслед.
— Не столько мы денег зарабатываем, чтобы ездили такие к нам, — снова сказала Зинаида.
Я видел, как Анатолий пытается незаметно переложить диктофон — вверенный ему кем-то на подобный случай, или свой — из одного места в другое. Устройство работало первый час нашей беседы, а сам Анатолий, трогательно маскируясь, поглядывал время от времени, как идет запись. Затем он выключил диктофон.
— Так, а где ваши шпионские штучки? — хмурился мужчина, глядя на меня. — Жучки? Все небось ведь уже записывается и прямо в Вашингтон направляется.
— А сейчас такие есть, которые незаметно где-то в одежде прячутся и никогда и не поймешь, — сказала Зинаида.
— Да знаю, — сказал Анатолий.
— У меня запись только в телефоне, — сказал я.
— Да конечно! Так и поверил, — сказал Анатолий и снова завизжал попугай.
— Послушайте, это уже невозможно, — говорю.
— Про Сашу вообще молчу, — сказала Зинаида. — Думаю, ему там кололи наркотики, вот он и наговорил вам. Да и пытали, наверное. Видно хоть по нему?
— Я не специалист, но не видел такого. Сидят они в нормальных условиях, с душем, телевизором. Со мной приветливы…
— Да когда ты один в камере, будешь и черту лысому рад, — сказал Анатолий. — Специально их с Ерофеевым и держат порознь…
— Я знаю, что на него там давят, чтобы он все сказал… все, что им надо, — перебила Зинаида.
— Но он уже все сказал в первые дни после задержания.
— Тогда это было ради спасения, могли же и убить! — сказал Анатолий.
— А им [украинской стороне] сейчас надо снова! Чтобы он и на суде сказал! Если вот он скажет, как потом жить? Сможет он вернуться? Как потом все будет? — сказала женщина.
— Вы за сына больше переживаете или за что-то другое сейчас? — спрашиваю.
— Не знаю я! Я хочу, чтобы он скорее вернулся, но и чтобы не ударить в грязь лицом. Какой тут выход может быть из всего?
— Скажет он, не скажет, ничего это уже не решит, — сказал Анатолий. — В дурацкое положение большие дядьки его поставили и всех нас заодно…
— Когда он уезжал в Донбасс, почему не сообщил вам, не предупредил, куда и зачем едет?
— Не знаю я, а должен был? — ответила женщина. — Вы своей матери говорите, когда едете куда-то? Отчитываетесь, что ли?
Анатолий достал из шкафа-стенки копию «Новой газеты» с заголовком «МИДаки» (в материале идет речь о долгом молчании российских дипломатов после ареста Ерофеева и Александрова. — Ред.).
Читайте материал этого номера (май, 2015) о пленных россиянах
— Читали вот, — сказал мужчина, развернув экземпляр.
— А что это слово значит? — спросила Зинаида. — Странное какое-то.
— Да потому что другая тут буква должна быть, ты что, не понимаешь? Своих они не бросают!
— Скажите, когда их выпустят?
— Не знаю, скоро суд. 20 лет грозит обоим. Вы не хотите его навестить, съездить к нему?
— А меня пустят? Не знаю я, — сказала Зинаида. — Если я поеду, отдадут его мне? В Чечне даже в войну отдавали матерям сыновей. А тут прямо 20 лет дадут?
— Надеюсь, все решится гораздо раньше. Но вам стоило бы поехать в любом случае.
— Ой, не знаю даже. А не посадят там меня, СБУ это не арестует?
— Зачем вы им?
— Чтобы давить на Сашу! Как мать солдата возьмут и посадят! Может, вы меня выманить хотите? А там «правосеки»…
— Зинаида…
— Я не знаю, у меня уже никаких сил не осталось! Кому верить? А может, обмен будет. Может, их смогут обменять?
— Сенцова посадили на 20 лет.
— Да видели по телевизору. А Савченко эта? Обменяют на нее?
— Не уверен.
— А почему нет? Зачем она в России нужна? Почему Украина не хочет обменять наших ребят на нее? — спросила Зинаида. — По телевизору говорят, что это украинцы не хотят обмена.
— Думаю, все наоборот.
— Да? Тогда я не понимаю, зачем все так.
— Да все понятно давно, — сказал Анатолий. — Большие дядьки играют жизнями людей, а простой человек для них ничего не значит, растоптал да и выбросил. Разворовали армию, а крайние наши два пацана! Васильеву отпустили, а наши сидят, вот и все!
— Сам-то лишнего-то не говори, — сказала мужу Зинаида.
— А что тут лишнего?
— Съезди-ка за пельменями, Толя. Ребят накормим, с дороги вы, наверное, ничего не ели?
Анатолий подмигивает нам и накидывает куртку. «Сейчас все узнаете. Не ели-то деревенских пельменей никогда?» Мы остаемся с Зинаидой. Она зовет на кухню, за стол, достает хлеб, сыр, овощи. «Все свое, перец, огурец, помидор. Все лето на огороде проводим».
— А что зимой делаете?
— Зимой снег чистим. Выше моего роста наметает… Пельмени вот сами иногда лепим. Про Сахалин вспоминаем.
— А что на Сахалине?
— Толя служил в армии там. Саша был еще маленький…
Анатолий вернулся с двумя пачками пельменей:
— Про Сахалин-то? Хочется, конечно, съездить. Но не знаю, как — пока с Сашей такое. Ну и деньги немалые все это.
— Нету денег, хозяйство не на кого оставлять. Кот здесь, собака, огород…
— Саша вот такой был, а уже самолетами туда-сюда летал. Южно-Сахалинск — Свердловск — Киров — Малмыж. Сейчас уже таких рейсов и нету.
— Устрицы там ели, креветки, кальмары. Было время, — вздохнула Зинаида.
— Да и сейчас ничего! Картошку вот выкопали. Вот такая (размером с кулак)! С половины одиннадцатого и до четырех часов дня копали, 20 мешков, а это полтонны. Идем, покажу погреб!
…Я показывал супругам видеозапись одной из наших бесед, в которой Саша передает родителям приветы и жалеет, что не смог поздравить с юбилеем отца, говорит, что волнуется за жену Катю и маму. «Я бы очень хотела с ним поговорить», — сказала Зинаида. И я предложил родителям записать для сына видеописьмо, которое можно было бы доставить в киевское СИЗО. А если повезет, то вернуться к ним с ответом сына. Я пообещал, что привезу этот ответ им лично. С интернетом у старших Александровых — не очень.
Видеописьмо в Киев
Анатолий Александрович — отец: «Саша, здравствуй! Спасибо, что в одной из… в интернете было написано, что хотел поздравить с юбилеем. Я принимаю эти поздравления, но эти поздравления я приму, когда ты приедешь домой. Все у нас нормально. Все у нас… ну идет. Живем потихонечку, по-стариковски. Картошку выкопали, яблоки зреют, попугай вот верещит. В общем, нормально. Мы надеемся, верим, любим и ждем. Катюша — то же самое. Мы, как можем, поддерживаем ее. В целом нормально. За нас не переживай. Главное — чтоб ты вернулся как можно быстрей домой. На Родину. Мы в тебя верим, имей в виду. И все свои слова и поступки ты соизмеряй с тем, что дома на тебя надеются, верят и ждут. Какие бы вопросы, какие бы тебе там условия не ставили — имей в виду: держись и знай, что дома тебя всегда ждут. У меня все.
Павел Каныгин (корреспондент): Вы говорили про какое-то обещание, которое Александр не выполнил…
Зинаида Александрова — мать: Да, я просила его сделать одно дело, но он так и не послушался. Но это его дело, сам он решил. Так что, Сашок, смотри сам, как тебе лучше.
Ждем, верим. Хожу в церковь, молюсь. Катю поддерживаю. Ну и жду. Все будет хорошо. Так что надейся и сильно не переживай. Главное, чтобы нога у тебя нормально была. У Кати все хорошо. Что еще тебе сказать… Все, что вот хотела.
Приехать, конечно, у меня пока не получается. Очень бы хотелось.
Корреспондент: Можно попросить, чтобы украинская сторона посодействовала вашему визиту, вашему свиданию… Мне кажется, это было бы очень правильным с их стороны.
Мать: Очень хотелось бы, конечно… Но не знаю, как у тебя адвокат…
Корреспондент: А что адвокат?
Отец: Оставим эту тему.
Мать: Все нормально у нас. Леша приехал, картошку выкопали. Тетя Ира приехала. Все мы тебя поддерживаем, вся деревня тебя поддерживает. Все переживают.
Отец: Все знакомые передают тебе громадный привет.
Мать: Да, все привет передают. Конечно, я тебе не могу… Но вот с помощью Паши. Конечно, наматерила я его у калитки, но потом пустила.
Корреспондент: Потом пельменями накормили.
Мать: Накормила, напоила. Ну не знаю. Вроде товарищ хороший, а не знаю, как на самом деле.
Отец: Да, и что потом напишет.
Мать: И что напишет, тоже не знаю.
Лишнее тоже не могу тебе сказать. Все у нас хорошо, а там уже — включай свои мозги.
Корреспондент: Как вы думаете, как может разрешиться эта ситуация?
Отец: Если бы зависело от нас — дело одно. Но там решают дядьки большие.
Мать: Мы бы хоть сейчас его забрали, да кто нам даст его.
Корреспондент: Может, попросить дядек, чтоб они договорились друг с другом?
Отец: Они эту проблему прекрасно знают…
Мать: И кто мы такие?.. Хотелось бы верить, что домой вернется, что с женой все-все… быстренько бы это обошлось. Катя очень ждет тебя, Саша. Очень любит и ждет.
Корреспондент: Для этого должна закончиться война, мне кажется.
Отец: Ну, это опять же большие дядьки: решат они эту проблему — решат. Не решат — будет весь мир смеяться над тем, что славяне друг друга уничтожают. И что от этого — кому легче-то?
Корреспондент: Вы, я так понимаю, плохо относитесь к этой войне.
Мать: Да все относятся к войне так…
Отец: Да все проклинают эти войны!
Мать: Кому они нужны?
Отец: Кому они нужны, эти войны? Это тяжелый вопрос, Паша, и он опять же решается не на нашем уровне… Мы не можем вмешаться в решение этих проблем и этих вопросов.
Мать: У нас нет таких денег, чтобы такие вопросы решать.
Отец: Это должны решать серьезные люди, которые обладают серьезным положением. А жизнями человеческими играться тоже, наверное, не совсем правильно. Пусть думают.
Корреспондент: Все очень рассчитывают, что должен быть обмен.
Отец: Ну для этого, Паша, надо, чтобы войска отошли друг от друга…
Мать (трогает за плечо): Лишнего наговоришь сейчас.
Отец: … прекратили взаимные претензии, разошлись мирно, а потом уже сели за стол переговоров и решили все проблемы.
Мать: Вроде садятся, а видишь, как…
Отец: В общем, Саня, надежды, веры тебе. Крепости духа. Веры в своих родителей и жену. Мы все тебя ждем.
Мать (перебивает): Никаких глупостей, чтобы все было хорошо.
Отец: Любое твое слово может быть использовано и в твою пользу, и во вред тебе. Поэтому, прежде чем говорить, — обдумай сто раз. Я надеюсь на тебя.
Мать: К Кате я съезжу еще. Все дела огородные закончатся… Держись и себя не заводи: все потихонечку, все будет хорошо, надеюсь. Будь сдержанней. Очень хочется, чтобы скорее ты вернулся домой.
1—3 сентября, Киев
С этой видеозаписью я еду в Киев, где в СИЗО СБУ содержится сержант Александров
СБУшники, попросив видео на осмотр, берут паузу. Мне дают понять, что пленка отправилась на самый верх, где и будет решено, смогу ли я ее показать и записать ответ. Проходит больше суток. Кажется, что затея наша не выгорит. Но мне перезванивают.
Наше свидание с Александровым назначают в четверг, 3 сентября. В СИЗО меня сопровождает один из руководителей спецслужбы.
Встреча с Сашей проходит в комнате для свиданий СИЗО. Сержант приходит на костылях. Он смотрит видео не отрываясь. Моргает, с трудом сдерживаясь, потом смеется, когда отец рассказывает про картошку…
Ответ сержанта Александрова родителям
Александров: Здравствуйте, дорогие родители! Только что Павел показывал ваше видеописьмо. Посмотрел. Очень рад. Конечно, тяжело смотреть морально…
Я рад, что у вас все хорошо, что вы не болеете, не ругаетесь, что Катю поддерживаете. Мне это спокойствия добавляет.
Естественно, соскучился по всем вам. По Кате, конечно, особенно соскучился. Как там племянники поживают, тоже интересно. Сколько не виделись с ними!
— Саша, мама очень переживает, она меня спрашивала, как ты здесь? Говорит, что ты здесь находишься под жестким прессом. Спрашивала: пытают ли тебя или наркотики колют?
— Нет, ничего такого. Все хорошо. Не пытают.
— Мне она не поверила. Я ей сказал, что не эксперт, но ничего такого не видел.
— Понятно, что заведение специализированное, есть свой рабочий распорядок дня: когда прогулка, когда отбой-подъем… Кроме этого, все нормально. Раз в день выводят на прогулку на час. Ногу разминаем.
— Родители по поводу нее, кстати, спрашивают. Как она? Делаются ли операции?
— Нет, операций больше не будет. Если только потом когда-нибудь. Вытащить железный стержень из кости. А так, уже все. Сейчас занимаюсь полностью восстановлением, лечебной физкультурой. Разминаю сустав коленный и потихоньку, чтобы нагрузка на голень, чтобы… (?) на костыле уже идти.
— Ты уже гуляешь?
— Да, с костылями гуляю.
— А что это за музыка (играет на внутреннем дворе)?
— Это на прогулке играет музыка. Чтобы не так грустно было, наверное.
— Грустно?
— Ну конечно, грустно. Все равно сидишь в камере один. Если успеешь с кем-нибудь пообщаться… Есть телевизор, консул передал. Можно посмотреть вечером новости, послушать музыку.
— А интернет есть у тебя?
— Нет, не положено. Специализированное все-таки заведение. Телевизор есть — хорошо. Личная библиотека есть. Много книг прочитал за последние три месяца. Я, наверное, школьную программу так не читал, как здесь.
В общем, передайте, что я соскучился по всем. Что я очень рад, что у вас все хорошо, что не болеете, что дома все хорошо. По Кате соскучился. Очень сильно ее люблю. Верю, что дождется. Надеюсь, что у нее тоже все хорошо, что не болеет. Помогают тоже товарищи, друзья не оставляют.
— Ты можешь говорить напрямую ей! Я думаю, мама отправит ей запись. Катя будет смотреть на экран и как будто говорить с тобой.
— Катюша, я очень по тебе соскучился! Очень переживаю за тебя, волнуюсь. Я тебе пишу письма каждый день, но, понятно, что никуда не отправляю. Потом, когда-нибудь, я думаю, ты их прочитаешь… Молюсь за тебя вечерами. Конечно, все равно волнуюсь и переживаю. Сколько уже не виделись? Почти полгода уже не виделись, пять месяцев, 19 сентября будет полгода. Очень жаль, конечно, что 9 августа без меня прошло. Но я надеюсь, когда-нибудь все-таки возможность предоставится такая, и я исправлю свои ошибки. Я тебя очень сильно люблю! Держись, жди, надейся. Не теряй веру. Все будет хорошо.
P.S.
…Через несколько дней Зинаида и Анатолий увидят его ответ. В субботу, 5 сентября, я вернусь в Рожки, а они встретят меня на крыльце — все с теми же сомнениями и упреками. Мать сержанта скажет, что как россиянин я не мог въехать на Украину, а если бы въехал, то встретился бы с «правосеками». А отец станет опять переписывать номер машины, на которой мы приехали.
Они поверят, что их запись дошла до Саши, что нет подвоха, шпионских штучек и следов ЦРУ, только когда увидят его на экране и когда он обратится к ним напрямую. В середине видеозаписи Анатолий сходит за бумажными салфетками и, успокаивая жену, неловко похлопает ее по плечу.
Затем мы снова поедим пельменей, и разговор в нашу первую встречу почти целиком повторится и теперь. Мы оставим флешку с видеответом сержанта и поедем назад в аэропорт. От самой деревни нас будет сопровождать белый корейский универсал.
…Перед самым нашим отъездом Анатолий вдруг скажет такую фразу: «Мы будем любить и ждать его несмотря ни на что и не изменим своего мнения. Что бы он ни решил, он наш сын». А Зинаида добавит: «Если вы опубликуете эту историю, то, наверное, поможете всем нам».
Кировская область, Рожки — Киев
При участии Ивана Жилина и Никиты Гирина
0Спецкор «Новой» Павел КАНЫГИН дал пленному россиянину Александру АЛЕКСАНДРОВУ и его родителям увидеть и услышать друг друга
06.09.2015
Скриншот с видео «Новой газеты»
17 мая в районе населенного пункта Счастье (Луганская область) в плен попали двое россиян — Александр Александров и Евгений Ерофеев. Украинские власти обвиняют их в террористической деятельности. На протяжении нескольких месяцев спецкор «Новой» Павел Каныгин неоднократно встречался с ними в Киеве. Пленные россияне особенно остро переживали то, что не могут передать весточку родным и услышать их ответ. Сейчас Павлу Каныгину удалось установить своеобразный видеомост между Киевом, где содержится сержант Александр Александров, и кировской деревней Рожки, где живут его родители.
27 августа, Кировская область, деревня Рожки
Скромный двухэтажный коттедж с аккуратным садом. На заднем дворе лает собака. Пожилой жилистый мужчина в кофте выходит на крыльцо. Через занавеску в окно дома на нас смотрит женское лицо.
— Кто вы и что хотите? — говорит он.
— Мы приехали с новостями о вашем сыне.
— Мой сын в плену. Кто вы такие?
— Моя фамилия Каныгин. Я виделся в СИЗО…
— Вот кто. Все понятно, — перебил мужчина. В этот момент из дома вышла женщина лет 50 в камуфляжных брюках. — Зина, это Павел Каныгин. Ты представляешь? У меня сейчас желание спустить собаку.
— Зачем вы приехали? — сказала Зина. — Кочергой бы вас. Мы не хотим ни о чем и ни с кем беседовать!
— Зачем ты вообще говоришь с ним? — сказал мужчина. — Это предатель. Как вас сюда пропустили? Вы же работаете на Украину и Америку, на ту сторону работаете вы.
— Зачем написали про Сашу, раздули? — сказала женщина. — Его давно бы уже вернули нам!
— Я не уверен, — сказал я. — Почему вы так говорите?
— Вы — не за наших! — сказал мужчина. — Я не верю. Как вообще совесть у вас… да у вас ее нету!
— Мы можем зайти, поговорить нормально?
— Зина, ты хочешь говорить? У меня нет уже никаких сил.
— Я только хочу, чтобы Саша вернулся.
— Как можно верить ему после всего, что случилось? Тоже, наверное, пытал его? — говорил возбужденно мужчина и стал ходить взад-вперед по палисаднику.
— Вы, правда, видели его? — спросила Зинаида. — Это правда?
— Несколько раз.
— Я не знаю, кому верить, — говорила Зинаида. — Но что вы теперь хотите от нас?
— Рассказать вам про Сашу. Я расскажу, как он там.
— Так рассказывайте! Как его нога? Его бьют?
— И вы тоже это делали! — говорил из палисадника мужчина, закуривая на ходу.
— Толя, хватит, — сказала Зинаида. — Пусть уж расскажет. Заходите, раз приехали. Но я не смогу вам верить до конца.
Мы прошли внутрь. Через холл в гостиную с накинутым на диван леопардовым покрывалом. В клетке здесь дремал попугай, но проснулся на крик и начал голосить сам. Первый час разговор шел на повышенных тонах, кричали все, включая попугая. Отец сержанта Анатолий ходил из комнаты в комнату. Время от времени бросая фразу: «Надо было сразу вызвать ФСБ, я ваши данные все переписал!» «Толя, сядь, — говорила мать сержанта. — Послушай». И тут же добавляла: «Как вам верить? Про вас мы все знаем уже, вы работаете на ту сторону же… На врага работаете. Никого к ним больше не пускают туда в тюрьму, только вас, почему так?»
— Почему никто их больше не навещает, я не знаю.
— Не пускают потому что! Все это специально!
— Послушайте, Зинаида Николаевна, — не выдерживаю. — К вам тоже, выходит, никого не пускают? Кроме меня и Марии* из «Рейтерс» кто-нибудь приезжал к вам? Первый канал, «Россия 24» или, может, НТВ? Кто-нибудь у вас был?
— Никого не было.
— Может, кто-то от Никиты Белых? Или хотя бы глава района? Тоже не пускают?
— Люди мы маленькие, а они большие дяди, куда им до нас спускаться, — сказал Анатолий.
— Не столько у нас денег, чтобы они к нам приезжали, — добавила Зинаида.
— Так кто-то побеспокоился о вас вообще?
— Ну приезжали эти сначала, — сказал Анатолий и постучал двумя пальцами по плечу.
— Только раз?
— Ну да, сначала было дело, а потом уж все.… Да кому мы такие нужны? Никита Белых — смешно вы сказали, да. Представляю, как бы приехал, обнял, сказал, держитесь старики! Ага, — рассмеялся Анатолий, а попугай загоготал вслед.
— Не столько мы денег зарабатываем, чтобы ездили такие к нам, — снова сказала Зинаида.
Я видел, как Анатолий пытается незаметно переложить диктофон — вверенный ему кем-то на подобный случай, или свой — из одного места в другое. Устройство работало первый час нашей беседы, а сам Анатолий, трогательно маскируясь, поглядывал время от времени, как идет запись. Затем он выключил диктофон.
— Так, а где ваши шпионские штучки? — хмурился мужчина, глядя на меня. — Жучки? Все небось ведь уже записывается и прямо в Вашингтон направляется.
— А сейчас такие есть, которые незаметно где-то в одежде прячутся и никогда и не поймешь, — сказала Зинаида.
— Да знаю, — сказал Анатолий.
— У меня запись только в телефоне, — сказал я.
— Да конечно! Так и поверил, — сказал Анатолий и снова завизжал попугай.
— Послушайте, это уже невозможно, — говорю.
— Про Сашу вообще молчу, — сказала Зинаида. — Думаю, ему там кололи наркотики, вот он и наговорил вам. Да и пытали, наверное. Видно хоть по нему?
— Я не специалист, но не видел такого. Сидят они в нормальных условиях, с душем, телевизором. Со мной приветливы…
— Да когда ты один в камере, будешь и черту лысому рад, — сказал Анатолий. — Специально их с Ерофеевым и держат порознь…
Читайте также:
Капитан ЕРОФЕЕВ: «Я как бы не один такой с Сашей тут сижу. Просто только о нас рассказывают и пишут. А реально таких много»
— Я знаю, что на него там давят, чтобы он все сказал… все, что им надо, — перебила Зинаида.
— Но он уже все сказал в первые дни после задержания.
— Тогда это было ради спасения, могли же и убить! — сказал Анатолий.
— А им [украинской стороне] сейчас надо снова! Чтобы он и на суде сказал! Если вот он скажет, как потом жить? Сможет он вернуться? Как потом все будет? — сказала женщина.
— Вы за сына больше переживаете или за что-то другое сейчас? — спрашиваю.
— Не знаю я! Я хочу, чтобы он скорее вернулся, но и чтобы не ударить в грязь лицом. Какой тут выход может быть из всего?
— Скажет он, не скажет, ничего это уже не решит, — сказал Анатолий. — В дурацкое положение большие дядьки его поставили и всех нас заодно…
— Когда он уезжал в Донбасс, почему не сообщил вам, не предупредил, куда и зачем едет?
— Не знаю я, а должен был? — ответила женщина. — Вы своей матери говорите, когда едете куда-то? Отчитываетесь, что ли?
Анатолий достал из шкафа-стенки копию «Новой газеты» с заголовком «МИДаки» (в материале идет речь о долгом молчании российских дипломатов после ареста Ерофеева и Александрова. — Ред.).
Читайте материал этого номера (май, 2015) о пленных россиянах
— Читали вот, — сказал мужчина, развернув экземпляр.
— А что это слово значит? — спросила Зинаида. — Странное какое-то.
— Да потому что другая тут буква должна быть, ты что, не понимаешь? Своих они не бросают!
— Скажите, когда их выпустят?
— Не знаю, скоро суд. 20 лет грозит обоим. Вы не хотите его навестить, съездить к нему?
— А меня пустят? Не знаю я, — сказала Зинаида. — Если я поеду, отдадут его мне? В Чечне даже в войну отдавали матерям сыновей. А тут прямо 20 лет дадут?
— Надеюсь, все решится гораздо раньше. Но вам стоило бы поехать в любом случае.
— Ой, не знаю даже. А не посадят там меня, СБУ это не арестует?
— Зачем вы им?
— Чтобы давить на Сашу! Как мать солдата возьмут и посадят! Может, вы меня выманить хотите? А там «правосеки»…
— Зинаида…
— Я не знаю, у меня уже никаких сил не осталось! Кому верить? А может, обмен будет. Может, их смогут обменять?
— Сенцова посадили на 20 лет.
— Да видели по телевизору. А Савченко эта? Обменяют на нее?
— Не уверен.
— А почему нет? Зачем она в России нужна? Почему Украина не хочет обменять наших ребят на нее? — спросила Зинаида. — По телевизору говорят, что это украинцы не хотят обмена.
— Думаю, все наоборот.
— Да? Тогда я не понимаю, зачем все так.
— Да все понятно давно, — сказал Анатолий. — Большие дядьки играют жизнями людей, а простой человек для них ничего не значит, растоптал да и выбросил. Разворовали армию, а крайние наши два пацана! Васильеву отпустили, а наши сидят, вот и все!
— Сам-то лишнего-то не говори, — сказала мужу Зинаида.
— А что тут лишнего?
— Съезди-ка за пельменями, Толя. Ребят накормим, с дороги вы, наверное, ничего не ели?
Анатолий подмигивает нам и накидывает куртку. «Сейчас все узнаете. Не ели-то деревенских пельменей никогда?» Мы остаемся с Зинаидой. Она зовет на кухню, за стол, достает хлеб, сыр, овощи. «Все свое, перец, огурец, помидор. Все лето на огороде проводим».
— А что зимой делаете?
— Зимой снег чистим. Выше моего роста наметает… Пельмени вот сами иногда лепим. Про Сахалин вспоминаем.
— А что на Сахалине?
— Толя служил в армии там. Саша был еще маленький…
Анатолий вернулся с двумя пачками пельменей:
— Про Сахалин-то? Хочется, конечно, съездить. Но не знаю, как — пока с Сашей такое. Ну и деньги немалые все это.
— Нету денег, хозяйство не на кого оставлять. Кот здесь, собака, огород…
— Саша вот такой был, а уже самолетами туда-сюда летал. Южно-Сахалинск — Свердловск — Киров — Малмыж. Сейчас уже таких рейсов и нету.
— Устрицы там ели, креветки, кальмары. Было время, — вздохнула Зинаида.
— Да и сейчас ничего! Картошку вот выкопали. Вот такая (размером с кулак)! С половины одиннадцатого и до четырех часов дня копали, 20 мешков, а это полтонны. Идем, покажу погреб!
…Я показывал супругам видеозапись одной из наших бесед, в которой Саша передает родителям приветы и жалеет, что не смог поздравить с юбилеем отца, говорит, что волнуется за жену Катю и маму. «Я бы очень хотела с ним поговорить», — сказала Зинаида. И я предложил родителям записать для сына видеописьмо, которое можно было бы доставить в киевское СИЗО. А если повезет, то вернуться к ним с ответом сына. Я пообещал, что привезу этот ответ им лично. С интернетом у старших Александровых — не очень.
Видеописьмо в Киев
Анатолий Александрович — отец: «Саша, здравствуй! Спасибо, что в одной из… в интернете было написано, что хотел поздравить с юбилеем. Я принимаю эти поздравления, но эти поздравления я приму, когда ты приедешь домой. Все у нас нормально. Все у нас… ну идет. Живем потихонечку, по-стариковски. Картошку выкопали, яблоки зреют, попугай вот верещит. В общем, нормально. Мы надеемся, верим, любим и ждем. Катюша — то же самое. Мы, как можем, поддерживаем ее. В целом нормально. За нас не переживай. Главное — чтоб ты вернулся как можно быстрей домой. На Родину. Мы в тебя верим, имей в виду. И все свои слова и поступки ты соизмеряй с тем, что дома на тебя надеются, верят и ждут. Какие бы вопросы, какие бы тебе там условия не ставили — имей в виду: держись и знай, что дома тебя всегда ждут. У меня все.
Павел Каныгин (корреспондент): Вы говорили про какое-то обещание, которое Александр не выполнил…
Зинаида Александрова — мать: Да, я просила его сделать одно дело, но он так и не послушался. Но это его дело, сам он решил. Так что, Сашок, смотри сам, как тебе лучше.
Ждем, верим. Хожу в церковь, молюсь. Катю поддерживаю. Ну и жду. Все будет хорошо. Так что надейся и сильно не переживай. Главное, чтобы нога у тебя нормально была. У Кати все хорошо. Что еще тебе сказать… Все, что вот хотела.
Приехать, конечно, у меня пока не получается. Очень бы хотелось.
Корреспондент: Можно попросить, чтобы украинская сторона посодействовала вашему визиту, вашему свиданию… Мне кажется, это было бы очень правильным с их стороны.
Мать: Очень хотелось бы, конечно… Но не знаю, как у тебя адвокат…
Корреспондент: А что адвокат?
Отец: Оставим эту тему.
Мать: Все нормально у нас. Леша приехал, картошку выкопали. Тетя Ира приехала. Все мы тебя поддерживаем, вся деревня тебя поддерживает. Все переживают.
Отец: Все знакомые передают тебе громадный привет.
Мать: Да, все привет передают. Конечно, я тебе не могу… Но вот с помощью Паши. Конечно, наматерила я его у калитки, но потом пустила.
Корреспондент: Потом пельменями накормили.
Мать: Накормила, напоила. Ну не знаю. Вроде товарищ хороший, а не знаю, как на самом деле.
Отец: Да, и что потом напишет.
Мать: И что напишет, тоже не знаю.
Лишнее тоже не могу тебе сказать. Все у нас хорошо, а там уже — включай свои мозги.
Корреспондент: Как вы думаете, как может разрешиться эта ситуация?
Отец: Если бы зависело от нас — дело одно. Но там решают дядьки большие.
Мать: Мы бы хоть сейчас его забрали, да кто нам даст его.
Корреспондент: Может, попросить дядек, чтоб они договорились друг с другом?
Отец: Они эту проблему прекрасно знают…
Мать: И кто мы такие?.. Хотелось бы верить, что домой вернется, что с женой все-все… быстренько бы это обошлось. Катя очень ждет тебя, Саша. Очень любит и ждет.
Корреспондент: Для этого должна закончиться война, мне кажется.
Отец: Ну, это опять же большие дядьки: решат они эту проблему — решат. Не решат — будет весь мир смеяться над тем, что славяне друг друга уничтожают. И что от этого — кому легче-то?
Корреспондент: Вы, я так понимаю, плохо относитесь к этой войне.
Мать: Да все относятся к войне так…
Отец: Да все проклинают эти войны!
Мать: Кому они нужны?
Отец: Кому они нужны, эти войны? Это тяжелый вопрос, Паша, и он опять же решается не на нашем уровне… Мы не можем вмешаться в решение этих проблем и этих вопросов.
Мать: У нас нет таких денег, чтобы такие вопросы решать.
Отец: Это должны решать серьезные люди, которые обладают серьезным положением. А жизнями человеческими играться тоже, наверное, не совсем правильно. Пусть думают.
Корреспондент: Все очень рассчитывают, что должен быть обмен.
Отец: Ну для этого, Паша, надо, чтобы войска отошли друг от друга…
Мать (трогает за плечо): Лишнего наговоришь сейчас.
Отец: … прекратили взаимные претензии, разошлись мирно, а потом уже сели за стол переговоров и решили все проблемы.
Мать: Вроде садятся, а видишь, как…
Отец: В общем, Саня, надежды, веры тебе. Крепости духа. Веры в своих родителей и жену. Мы все тебя ждем.
Мать (перебивает): Никаких глупостей, чтобы все было хорошо.
Отец: Любое твое слово может быть использовано и в твою пользу, и во вред тебе. Поэтому, прежде чем говорить, — обдумай сто раз. Я надеюсь на тебя.
Мать: К Кате я съезжу еще. Все дела огородные закончатся… Держись и себя не заводи: все потихонечку, все будет хорошо, надеюсь. Будь сдержанней. Очень хочется, чтобы скорее ты вернулся домой.
1—3 сентября, Киев
С этой видеозаписью я еду в Киев, где в СИЗО СБУ содержится сержант Александров
СБУшники, попросив видео на осмотр, берут паузу. Мне дают понять, что пленка отправилась на самый верх, где и будет решено, смогу ли я ее показать и записать ответ. Проходит больше суток. Кажется, что затея наша не выгорит. Но мне перезванивают.
Наше свидание с Александровым назначают в четверг, 3 сентября. В СИЗО меня сопровождает один из руководителей спецслужбы.
Встреча с Сашей проходит в комнате для свиданий СИЗО. Сержант приходит на костылях. Он смотрит видео не отрываясь. Моргает, с трудом сдерживаясь, потом смеется, когда отец рассказывает про картошку…
Ответ сержанта Александрова родителям
Александров: Здравствуйте, дорогие родители! Только что Павел показывал ваше видеописьмо. Посмотрел. Очень рад. Конечно, тяжело смотреть морально…
Я рад, что у вас все хорошо, что вы не болеете, не ругаетесь, что Катю поддерживаете. Мне это спокойствия добавляет.
Естественно, соскучился по всем вам. По Кате, конечно, особенно соскучился. Как там племянники поживают, тоже интересно. Сколько не виделись с ними!
— Саша, мама очень переживает, она меня спрашивала, как ты здесь? Говорит, что ты здесь находишься под жестким прессом. Спрашивала: пытают ли тебя или наркотики колют?
— Нет, ничего такого. Все хорошо. Не пытают.
— Мне она не поверила. Я ей сказал, что не эксперт, но ничего такого не видел.
— Понятно, что заведение специализированное, есть свой рабочий распорядок дня: когда прогулка, когда отбой-подъем… Кроме этого, все нормально. Раз в день выводят на прогулку на час. Ногу разминаем.
— Родители по поводу нее, кстати, спрашивают. Как она? Делаются ли операции?
— Нет, операций больше не будет. Если только потом когда-нибудь. Вытащить железный стержень из кости. А так, уже все. Сейчас занимаюсь полностью восстановлением, лечебной физкультурой. Разминаю сустав коленный и потихоньку, чтобы нагрузка на голень, чтобы… (?) на костыле уже идти.
— Ты уже гуляешь?
— Да, с костылями гуляю.
— А что это за музыка (играет на внутреннем дворе)?
— Это на прогулке играет музыка. Чтобы не так грустно было, наверное.
— Грустно?
— Ну конечно, грустно. Все равно сидишь в камере один. Если успеешь с кем-нибудь пообщаться… Есть телевизор, консул передал. Можно посмотреть вечером новости, послушать музыку.
— А интернет есть у тебя?
— Нет, не положено. Специализированное все-таки заведение. Телевизор есть — хорошо. Личная библиотека есть. Много книг прочитал за последние три месяца. Я, наверное, школьную программу так не читал, как здесь.
В общем, передайте, что я соскучился по всем. Что я очень рад, что у вас все хорошо, что не болеете, что дома все хорошо. По Кате соскучился. Очень сильно ее люблю. Верю, что дождется. Надеюсь, что у нее тоже все хорошо, что не болеет. Помогают тоже товарищи, друзья не оставляют.
— Ты можешь говорить напрямую ей! Я думаю, мама отправит ей запись. Катя будет смотреть на экран и как будто говорить с тобой.
— Катюша, я очень по тебе соскучился! Очень переживаю за тебя, волнуюсь. Я тебе пишу письма каждый день, но, понятно, что никуда не отправляю. Потом, когда-нибудь, я думаю, ты их прочитаешь… Молюсь за тебя вечерами. Конечно, все равно волнуюсь и переживаю. Сколько уже не виделись? Почти полгода уже не виделись, пять месяцев, 19 сентября будет полгода. Очень жаль, конечно, что 9 августа без меня прошло. Но я надеюсь, когда-нибудь все-таки возможность предоставится такая, и я исправлю свои ошибки. Я тебя очень сильно люблю! Держись, жди, надейся. Не теряй веру. Все будет хорошо.
P.S.
…Через несколько дней Зинаида и Анатолий увидят его ответ. В субботу, 5 сентября, я вернусь в Рожки, а они встретят меня на крыльце — все с теми же сомнениями и упреками. Мать сержанта скажет, что как россиянин я не мог въехать на Украину, а если бы въехал, то встретился бы с «правосеками». А отец станет опять переписывать номер машины, на которой мы приехали.
Они поверят, что их запись дошла до Саши, что нет подвоха, шпионских штучек и следов ЦРУ, только когда увидят его на экране и когда он обратится к ним напрямую. В середине видеозаписи Анатолий сходит за бумажными салфетками и, успокаивая жену, неловко похлопает ее по плечу.
Затем мы снова поедим пельменей, и разговор в нашу первую встречу почти целиком повторится и теперь. Мы оставим флешку с видеответом сержанта и поедем назад в аэропорт. От самой деревни нас будет сопровождать белый корейский универсал.
…Перед самым нашим отъездом Анатолий вдруг скажет такую фразу: «Мы будем любить и ждать его несмотря ни на что и не изменим своего мнения. Что бы он ни решил, он наш сын». А Зинаида добавит: «Если вы опубликуете эту историю, то, наверное, поможете всем нам».
Кировская область, Рожки — Киев
При участии Ивана Жилина и Никиты Гирина
0
 | zaq321 # 07 сен’15, 08:49 Какие все таки зашоренные у нас в России люди! Ответить Правка |
 | Запуганные, в первую очередь. Вековые традиции-с. Ответить Правка |
| У них сыну светит минимум 20 лет, а они боятся? Я не понимаю, чего можно бояться больше, чем этих 20 лет проведенных сыном в тюрьме? ЧЕГО? Хотя допускаю, что больше этого они боятся неурожая картошки в следующем году. Ответить Правка |
| Вы за сына больше переживаете или за что-то другое сейчас? спрашиваю."Не ударить в грязь лицом" — это, наверное, что-то из области общинно-племенных отношений, страх, что соседи назовут предателями и отвернутся. Еще лет сто назад это бы означало для семьи голодную смерть. Да все понятно давно, сказал Анатолий. Большие дядьки играют жизнями людей, а простой человек для них ничего не значит, растоптал да и выбросил. Разворовали армию, а крайние наши два пацана! Васильеву отпустили, а наши сидят, вот и все! Отец: Ну для этого, Паша, надо, чтобы войска отошли друг от другаА это уже вековые традиции опричнины, не сморгнуть, ни полсловом не допустить сомнения в твоей верности Власти — высшей сакральной ценности на этой земле во все времена. Ответить Правка |
| "Не ударить в грязь лицом"То-есть пусть сын проведет свои лучшие годы в тюрьме, но зато НИКТО из соседей на нас пальцем не покажет? ЗАШИБИСЬ позиция!!! Можно было бы ее принять, если бы сын стал предателем. Но он не предатель, а вот гос-во его как раз предало. А это уже вековые традиции опричнины, не сморгнуть, ни полсловом не допустить сомнения в твоей верности Власти — высшей сакральной ценности на этой земле во все времена.Хрущев обещал коммунизм построить к 80-ому. Брежнев развитой социализм. Горбачев отдельную квартиру каждому. Ельцин лечь на рельсы, если будут расти цены. Путин догнать и перегнать Португалию, .... Они же через все это прошли. Как после этого можно не критически относиться к власти? Ответить Правка |
| Владимир Викторов # 09 сен’15, 01:25 https://www.facebook.com/konagen/posts/1051165764902269 Продолжение к истории http://www.novayagazeta.ru/society/69819.html Сегодня позвонила мне Зинаида Александрова, мама пленного сержанта. — Комментаторы льют на нас грязь, — говорит. — Зачем ты написал, что мы картошку одну капаем? Что к сыну не едем? Что прогнать кочергой тебя хотели? Теперь в интернете такое про нас говорят. — Но вы же, — говорю, — правда хотели прогнать меня. И всю дорогу рассказывали про картошку. — Ну и что! — сказала Зина. — У нас картошка — если не выкопаешь, что есть зимой будешь?! Это вы там в Москве живете… — Так на что вы обижаетесь тогда? — Не знаю я! Не знаю, что теперь делать, ехать — не ехать. Ты поможешь нам?.. Не знаю, как ехать… Но мне кажется — теперь знает точно. Где-то глубоко, но все уже знает и понимает. Просто эти самые «большие дядьки», о которых постоянно упоминал ее муж, трудились так долго и с огоньком, чтобы у таких вот обычных стариков никогда не было и не возникло ничего кроме картошки. Чтобы она была и осталась на веки мерой вещей. И уже кажется — они победили. Хотя в случае с этой женщиной видно, что нет. Но вот близкие мне люди тут пишут: плевать хотим на людей вроде Александровых. Зомби, совки, крестьяне и пр. Здесь-то и проблема — у нас всем на все плевать. Стране и власти на солдат, родителям на детей, демократической общественности на недемократическую. А как тогда вы собираетесь справляться-то? Вы ж ровно такие же, как эта власть, плевальщики блин несчастные. Выносители сука быстрых приговоров, любители простых решений. У Александровых сын в плену, приезжают какие-то упыри в погонах, профилактическая беседа на тему врагов и предателей, вызывают в Москву, «Родина — все, ваш сын — ничего». А у них, родителей, всего-то и есть — сын и картошка. Сына отняли. Тихо сидеть будете — вернем, не будете — лишитесь и картошки. Чего вы им предъявляете? Отсутствие выбора? Что не те новости читают? Хавают, что по ящику луденят? Какой сюрприз! В общем, у меня нет быстрого ответа — ехать ей к сыну или не ехать, бросать картошку или нет. Я не стал сегодня ничего им советовать. Но если они соберутся, то пусть уже Никита Белых оторвется от своего мягкого кресла и сведет Александровых с МИДом. Чтобы они ехали в Киев официально, чтобы их там встретил консул и подготовил все бумаги на свидание. Теперь, надеюсь, никто мешать старикам уже не будет. Ответить Правка |
| я бы поехал к сыну и "картошку" бросать не стал, не взирая на отношение к этому делу Н. Белых. А грязь — да всегда найдутся "доброжелатели". Они были, есть, да и, вероятно, будут. Ответить Правка |
| я бы поехал к сыну и "картошку" бросать не стал, не взирая на отношение к этому делу Н. Белых.У них была и есть такая возможность, но они ее не используют. Вопрос почему? А грязь — да всегда найдутся "доброжелатели"Папа военный, ему ли бояться грязи. Ответить Правка |
| Владимир Викторов # 09 сен’15, 10:01 [правка: 09 сен’15, 10:02]  Ответить Правка |
| Владимир Викторов # 03 июл’17, 12:18 «Я верила, что нас там нет, на Украине» (ВИДЕО) Спецкор «Новой» Павел Каныгин поговорил с матерью ефрейтора Агеева, попавшего в плен в Луганской области 17:52 30 июня 2017 Павел Каныгин Со школьной учительницей английского Светланой Агеевой, матерью ефрейтора Виктора Агеева, мы встретились в Барнауле. На интервью она приехала из своего дома в селе Топчиха, в ста километрах от алтайской столицы. В Барнауле сейчас живет ее старший сын Максим, до командировки в Донбасс съемную квартиру с ним делил и 23-летний Виктор. С двумя полиэтиленовыми пакетами и в платье с узором из больших роз Светлана Агеева ждет нашей встречи в офисе своего односельчанина — известного на Алтае правозащитника Александра Гончаренко. На днях к ней наведывался военком топчихинского района Константин Эллер и заявил, что никакого контракта у российской армии с ее сыном не было, а воевать в «ЛНР» Виктор ездил в качестве наемного бойца. «Со слов военкома я так поняла, что ему велели из Москвы ко мне явиться. Сказал, что если бы сын служил как российский контрактник, то из Ростовской области сюда домой пришла бы на него бумага, открепление [в местный военкомат]. А она не пришла. И этим вот они убеждают [меня] и делают вывод, что контракт контракту рознь». Мы разговариваем почти два часа. Агеева выглядит растерянной, но держит себя в руках. Как выяснится сразу, она убежденный зритель российского телевидения, но в беседе со мной изо всех сил старается выдержать нейтральную интонацию. Несколько раз женщина говорит, что «готова на все, лишь бы Виктора поскорее отпустили, готова даже ехать в Киев». Ниже выдержки из нашей беседы, а также ее обращение к президенту Путину, министрам Шойгу и Лаврову, которое она попросила меня записать. О том, что Виктора взяли в плен, Светлана узнала 27 июня из сообщений украинских пользователей «Одноклассников». После объявления ВСУ о взятии российского солдата, на страницу Агеевой, как она рассказывает, пришли «десятки злобных комментаторов и начали писать: так вам и надо, рашисты! Смерти желали и мне, и сыну». «Я сразу что-то почувствовала неладное, — говорит мне Агеева. — А потом мне позвонил журналист из ВВС и сказал, что есть информация, что Витюша мой в плену». — У меня все как оборвалось, я думала, что умру. Да еще и пошли такие сообщения, угрозы, письма из интернета. Словно в моей жизни наступил конец света. Я не знала, кто эти люди, что мне делать и что с моим сыном?! Я и сейчас не знаю, не знаю, кто мне может помочь, как так получилось… — Светлана Викторовна, вы говорили, что у него был контракт с Минобороны России. Но ведомство все отрицает. У вас есть какие-то бумаги? — Отрицает, да. Но я уже не знаю сама. Ведь он мне говорил: я еду по контракту. Присылал [мне] на одноклассниках скан приказа о том, что ему дали [звание] ефрейтора. Он был так рад этому! И я была уверена, что он находится в Ростовской области и проходит там службу в 22-й части. Мы столько раз говорили по телефону, он мне и фотографии присылал оттуда, где он в военной форме с тремя другими ребятами, и они держат знамя и на нем написано что-то про подразделения Российской Федерации… Ну, может, романтика, мальчишки балуются. А военком [Константин Эллер], когда приехал, мне сказал, что знамя это ненастоящее. Так что теперь не знаю, что думать. Срочную службу в российской армии Виктор Агеев проходил в Ростовской области еще в 2015 году. Отслужив, молодой человек вернулся домой и до весны 2017-го жил и работал в Барнауле. При этом Виктор говорил матери, что в ближайшее время хочет снова пойти в армию, но уже по контракту. «Он с детства видел себя в военном деле. Армия, особенно разведка — для него это была мечта. Когда он вернулся со «срочки», жаловался, что мало ему было года, ничему, говорит, не успел научиться. Я ему предлагала: ну останься служить в наших местных частях, а он мне отвечал: «Несерьезно это, не хочу ходить пинать воздух и пить». Военная романтика ему была нужна. Ну и я не смогла его переубедить, отпустила. Взрослый же человек, самостоятельный, не дурак. И ведь надо ему было с чего-то путь [жизненный] начинать. Единственное — характер у него очень доброжелательный. Стрелять с таким характером — ой, не знаю…» Агеева рассказывает, что снова на службу Виктор уехал 18 марта 2017 года. При этом, по словам матери, в Ростовскую область он поехал самостоятельно на поезде. «Я уже тогда засомневалась: почему, если есть контракт, он едет сам, а не через военкомат? Но я отбросила эти сомнения. Значит, так надо, подумала. При мне он созванивался с кем-то из Ростова, ему давали какие-то номера, координаты. Так он попал в Ростов, а потом оказался в Батайске и оттуда уже звонил мне». Светлана Агеева говорит, что со дня его прибытия в Ростов она созванивалась с ним еженедельно. Через месяц Виктор даже выслал ей с зарплаты 5 тысяч рублей. «Сказал, что больше пока не может. Но я и этому была рада… Витюша ведь мне помогает кредит выплачивать, знает, что мне не очень легко». Начиная с 30 мая связь прекратилась, но Виктор успел сообщить матери, что созваниваться регулярно «теперь будет тяжело». «Почему так вышло, я не поняла. То звонил-звонил, а потом вдруг говорит: нельзя больше, начальство не велит». При этом у нас с ним очень близкая связь, доверительная очень. И вдруг вот это, не очень понятно было». — Какие у вас возникли сомнения? — Ну как сомнения… Я же человек не военный, но глядя и смотря наш телевизор думала, что мы там [в Ростовской области] охраняем нашу границу, ну как мы… мы — россияне. Знала, что там очень опасно. Переживала [за Виктора]. Тем более разведка. Но я верила, что нас там нет, на Украине. Были же официальные заявления, что наши не присутствуют. По крайней мере, я верила, что стараются [не присутствовать].  Фото: Павел Каныгин / «Новая газета» — А вы вообще активно следите за новостями? За тем, что происходит в Донбассе, например? — Да! Я очень политикой увлекаюсь. Всегда смотрю наших знаменитых Соловьева, Киселева, «60 минут» нравится. Хотя вот Киселев как-то так не очень, а вот Соловьев нравится. В общем, немножко разбираюсь, мне кажется [в политике]. — После просмотра этих программ, какие у вас мысли, какие выводы делаете? — Вывод такой, что украинские СМИ и наши СМИ работают, что ли, только на очернение друг друга. Ну смотрите. Почему у украинцев такая ненависть [к русским]? Может быть, наши СМИ тоже грязи льют на украинцев больше чем надо? Может, специально это происходит?.. Или вот Минские соглашения. Постоянно отовсюду раздается, что они не работают, и я никак не могу понять, когда они заработают! Кто должен шаги предпринимать для этого? Один Киев или наши тоже должны? Думаю, надо обеим сторонам работать. Затянулась чего-то эта ситуация [на Юго-Востоке Украины]. С другой стороны, я вот послушала шквал негатива в свой адрес и в сторону России от украинцев, и это было страшно. Угрозы убийством, оскорбления. Может, их специально нанимали так писать? Я, конечно, не знаю, но мне кажется, что россияне так сильно не реагируют [в адрес украинцев], так агрессивно и с такой ненавистью. Я сама вообще не реагирую с ненавистью на них. Думаю, что мое поколение украинцев тоже — как я считают. Это только молодежь, которая за эти 25 лет выросла, злая. Поскольку политика там [на Украине] велась антироссийская, вот так и получилось. Хотя опять же я там не жила, просто делаю выводы из СМИ, из телепередач Киселева, Соловьева. А больше — где? Где еще говорят убедительно? Теперь меня заинтересовал этот вопрос, когда меня коснулось. Мне просто интересно, почему они все нас так ненавидят-то? Или они не ненавидят нас? Может, это преподносят только нам так? — Вас удивляет реакция людей на то, что ваш сын отправился воевать в другую страну? — (долгая пауза) Просто я бы так не реагировала, если бы на моей территории было такое [вторжение]. Ну, более умнее я бы как-то себя вела. А они — молодежь, более эмоциональны, максималисты. Запуталась я совсем. Я всегда думала про эту войну на Украине, все телевизионные передачи смотрела, и вот как жизнь обернулась. Павел Каныгин, спецкор «Новой» Барнаул Обращение Светланы Викторовны Агеевой Ответить Правка |
| zaq321 # 03 июл’17, 21:42 Сын все знал, а мама... Мама просто жила с закрытыми глазами, ушами и ртом. Ответить Правка |
| zaq321 # 05 июл’17, 20:03 Мама дала интервью украинскому Гордону. Интересно так изворачивается, спасая сына. Ответить Правка |
| http://gordonua.com/news/war/mat-voennogo-rf-ageeva-ya-kategoricheski-oprovergayu-chto-syn-uehal-voevat-za-dlinnym-rublem-u-nas-ne-bylo-takih-problem-chtoby-iz-za-deneg-na-smert-idti-195725.html Интервью Светланы Агеевой вызвало шквал негативной реакции в украинском сегменте интернета. Женщину обвинили в "ватничестве" и поддержке кремлевской политики, а также в том, что она прекрасно знала, где воюет ее сын. Тем не менее редакция "ГОРДОН" посчитала важным с ней пообщаться по одной простой причине: Агеева едва ли не единственная мама, решившаяся на четвертый год войны публично озвучить, что ее сын является действующим контрактником армии РФ, отправленным воевать на Донбасс. В течение 40 минут беседы чувствовалось, что Светлана Агеева боится сказать лишнее, аккуратно подбирает слова, но эмоционально реагирует на попытку объяснить, что российское ТВ врет о событиях в Украине. Передайте, чтобы он держался и держал себя в руках, не падал духом. Пусть знает: от него никто не отвернулся — После публикации в "Новой газете" с вами связывались представители украинской или российской стороны? — Нет. Вы кого имеете ввиду? — Представителей официальных ведомств. — Напрямую никакие ведомства на меня не выходили. Может, что-то и делается, но меня никто не ставил в известность, не звонил. Но я надеюсь. Общалась только с "Би-би-си", "Новой газетой", а сейчас — с вами. Есть, конечно, еще люди, которые стараются помочь, сами что-то узнать, но это частные лица. — Угрозы или намеки были: мол, не поднимайте шум, навредит? — Нет, не было. — Почему вы решились публично рассказать о сыне? — Ну как сказать… Наверное, чтобы привлечь внимание. Я должна куда-то биться, у кого-то просить помощи, чтобы обратить внимание на свою проблему, на свое горе. Должна, чтобы хоть кто-то откликнулся и помог мне. Я одна, не знаю, что делать, поэтому прибегла к этому. Кто мне протягивает руку помощи — не отказываюсь. — Под помощью вы имеете в виду сбор средств на возможную поезду в Украину к сыну? — Я не открывала карточку (банковскую. — "ГОРДОН"), не думала, что мне придется туда ехать. Никто мне об этом еще не говорил, даже не намекал. Я в таких ситуациях не была, поэтому не знаю. — Когда вы последний раз общались с сыном? — 30 мая 2017 года. Мы с ним не каждый день общались, а время от времени. Но после 30 мая не было никаких контактов. Что было дальше — не знаю. Может, он и не думал звонить, а может, не мог. Не могу сказать наверняка. — Когда сын перестал выходить на связь, вы пытались самостоятельно выяснить, что случилось? — Не пыталась, даже не понимала, где узнавать. Так получилось, что сын не ставил меня в известность. Дозвониться туда я не могла, телефон был недоступен. Поэтому я просто ждала. Конечно, очень нервничала после двух недель ожидания, у меня были плохие предчувствия, и вот они оправдались… Сердцем чувствовала: что-то случилось. — О том, что сын взят в плен на линии разграничения в Луганской области, вы узнали 27 июня от журналистов, 29 июня обратились в алтайское отделение партии "Яблоко" к правозащитнику Александру Гончаренко. — Я просто искала, куда можно было обратиться. Столкнулась с проблемой, с бедой своей, и не знала, с чего начать. Надеюсь на власть в какой-то степени. Мы тесно общаемся с Александром Ильичом, он единственный человек, который предложил свою помощь. Знаете, что я почувствовала (когда узнала, что сын в плену. — "ГОРДОН")? Это необъяснимо. Почувствовала, что умираю, ноги подкосились, я до сих пор на лекарствах. Как для любой матери, для меня это большое горе. Для меня, для родных, даже для всех сельчан. Все очень переживают. — Что вы ощутили, когда представитель вашего местного военкомата Константин Эллер заявил, что никакого контракта с армией РФ у вашего сына нет и он добровольно отправился в "ЛНР" в качестве наемника? — Он это заявил исходя из документов в военкомате. Документально у них ничего не оформлено, поэтому он так сказал. — У вас есть документы, подтверждающие, что Виктор Агеев был контрактником? — Нет, у меня нет. Я даже не знаю, где сейчас сын. Я ничего не знаю, понимаете?! Но пытаюсь узнать: что именно случилось, где он был, как и куда попал, где служил.  Скриншот страницы Виктора Агеева в социальной сети "Одноклассники". На страничке указано, что последний раз Агеев заходил в свой аккаунт 30 мая 2017 года. Фото: Роман Мирою / Facebook — Но вы же не раз обращались в военкомат, что конкретно там отвечают? — От них сын на контракт не уходил. — Что это означает? — Уехал в Ростовскую область, и все. Он там проходил срочную службу. Уехал к друзьям, сказал, что там будет заключать контракт. А потом пропал. Я сама хочу все узнать, понимаете?! — Кто-нибудь из родителей в вашем регионе попадал в схожую ситуацию? — Я не слышала. В нашем регионе, наверное, это первый случай. — Вы в том числе обратились с открытым письмом к президенту РФ Путину, министру обороны Шойгу и главе российского МИД Лаврову. Цитирую: "Я прошу вас о помощи […] Я бы хотела разобраться с этой ситуацией: где он находился, где был приписан, в каком статусе — поставить все точки над i. Хочу также попросить наше правительство помочь с обменом моего ребенка. У меня только на это надежда. Как гражданка России куда я еще могу обратиться? Так мой сын любил военное дело, отдал долг Родине, хотел, чтобы Родина его не бросила". — Да, я просила. — Вам не кажется очень наивным обращаться к тем, кто постоянно публично утверждает: "Российских военных на Донбассе нет"? На что вы надеялись, обращаясь к верхушке российской власти? — На Бога я надеюсь. И обратилась (к российской власти. — "ГОРДОН") потому, что больше не к кому. Сама ничего не смогу. Как я могу никуда не обращаться и сидеть спокойно?! Я буду везде и ко всем обращаться, просить и умолять, чтобы помогли, понимаете?! — В интервью "Новой" вы вскользь упомянули, что сын высылал вам пять тысяч рублей, "сказал, что больше пока не может. Но я и этому была рада… Витюша ведь мне помогает кредит выплачивать, знает, что мне не очень легко". — Боже мой, да это мелочи жизни! Он помогал, когда здесь работал, в городе, а там (находясь в Украине. — "ГОРДОН") не помогал. У каждой семьи есть какие-то проблемы. Мы здесь сами в своем собственном соку варимся. Кредит?.. Это совершенно не имеет значения! Там мелкая сумма, кроме того, я еще работаю. При чем тут кредит? — При том, что есть четкое ощущение: ваш сын, как и многие россияне, отправился воевать в чужую страну за длинным рублем. — Не-е-ет, что вы?! Я категорически опровергаю, что сын уехал воевать за длинным рублем! За каким рублем? У нас не было таких проблем, чтобы из-за денег на смерть идти или на тяжелую работу какую-то. Да, в нашем регионе небольшие зарплаты, но мы всю жизнь так жили. И нам хватает, находим выход из положения. Официально заявляю: это неправда, у нас есть все! — Еще очень резанула ваша фраза, что характер у сына "очень доброжелательный. Стрелять с таким характером — ой, не знаю". Но ведь есть фотография, где Виктор Агеев не просто с оружием, а со снайперской винтовкой. — Я говорю о его характере, потому что родила и знаю собственного сына. Больше не могу комментировать. Знаете, разные нюансы бывают, жизнь заставляет… Нет, я не могу прокомментировать, пытаюсь сама понять его мотивы, что случилось и почему все так произошло.  Так называемая разведгруппа 4-й механизированной бригады 2-го армейского корпуса "ЛНР". Виктор Агеев справа со снайперской винтовкой. Фото: Andriy Tsaplienko / Facebook Мой сын очень доброжелательный. Это даже не мои слова, а тех, у кого он учился. Естественно, каждая мама любит своего ребенка, каким бы он ни был. Но мой сын действительно отличается доброжелательностью к людям. — Не знаю, как до вас донести, что чувствуют украинские мамы, похоронившие своих сыновей из-за таких "доброжелательных" россиян со снайперской винтовкой. — Я понимаю. Я очень понимаю. — Тогда почему вы удивляетесь, что на четвертый год войны, после аннексии Крыма и 10 тысяч убитых на Донбассе украинцы оставляли на вашей страничке в соцсети жесткие комментарии? — Можно задать личный вопрос? — Да. — Мы здесь далеко живем, но следим, конечно… Может, не все знаем, может, не все до нас доносят. Но почему тогда война между Донбассом и Киевом все идет и идет? — Война идет между Украиной и Россией. — Я не могу понять, почему все это не кончается. Братья стреляют друг в друга — вот что страшно. Мне просто вот сейчас в голову пришло: это ужасно, когда люди стреляют друг в друга. Мы, простые обыватели, ждем-ждем, смотрим на эти Минские соглашения. Это крик души. Думаете, мы не жалеем? Мы очень жалеем, что с двух сторон людей убивают. — Светлана Викторовна, не буду с вами спорить, не буду ни в чем убеждать. Просто очень прошу никогда не говорить о "братских народах". — Я хорошо знаю Украину, в свое время бывала в Киеве и Крыму. Очень тяжело, когда мы, один народ, стреляем друг в друга. Вы меня спрашиваете, а тут такой глобальный вопрос, да еще политика… Даже не знаю, что ответить. Это одна общая боль. — Для меня самое поразительное, что вы преподаватель английского языка. — А что здесь удивительного? — Удивительно то, что профессионально владея иностранным языком, вы даже не пытаетесь получить информацию из альтернативных источников, а смотрите Киселева и Соловьева. — Я вам отвечу, девушка. Я обращалась к другим источникам. Всегда обращаюсь. Но! А как понять, кто из них говорит правду? Объясните, кому верить? Я хочу узнать правду. Конечно, я деревенская учительница, но жила в городе, закончила институт, приехала из Казахстана в свое время. Мне очень все интересно, всем интересуюсь. Но как мне распознать, где правда, а где — нет? — А что бы для вас было доказательством того, что на кремлевских телеканалах сплошная ложь и пропаганда об Украине? — Ну, я не знаю… Не могу ответить на вопрос. Наверное, если самой там (в Украине. "ГОРДОН") побывать, пообщаться с людьми, узнать, что они говорят, чем дышат… По-моему, это был бы самый наглядный урок. У меня к украинцам вообще нет ни антипатии, ни чего-то еще. Вообще ничего плохого никогда к ним не испытывала. Но когда читала комментарии с ненормативной унизительной лексикой от украинских ребят и девушек… Я такого за 55 лет своей жизни не слышала. Это тоже ведь вас компрометирует! Мы, например, по-доброму к вам относимся. У нас никогда не услышишь ничего такого по отношению к украинцам. Во всяком случае, там, где я живу, нет такой ненависти. А тут и в мой адрес, и в адрес сына матом: мол, такие-сякие. Очень страшно и неприятно такое слышать. Неприятно — это мягко сказано. Но я на такие комментарии не отвечала, не реагировала, у меня не тот возраст. — Если в ваших краях "нет такой ненависти" к украинцам, почему алтайский ефрейтор Виктор Агеев и ему подобные с оружием в руках едут воевать в Украину? — Это моя ошибка, что я не знала, куда он едет! Он взрослый самостоятельный парень. Но я не могла представить… В голове не укладывается, что такое могло случиться. Знала бы — в жизни бы его не отпустила! Никогда! Ни-ког-да, понимаете?! Что еще озвучить? Я бы хотела видеть сына живым и здоровым. Как мама я очень сожалею, что так все произошло. Если бы я могла это предотвратить — предотвратила бы! Телом своим закрыла бы, но не пустила сына никуда. Глупый, глупый! Есть какая-то надежда, как думаете? — Не знаю, но для меня важно, что вы не побоялись предать огласке историю своего сына. Ответить Правка |
| zaq321 # 13 июл’17, 16:42 Новая разместила обращение мамы к Порошенко. Ответить Правка |
| Можно подумать что у мамы находятся пленные. Украинские... Ответить Правка |
| С просьбой о помиловании!!! Я, говорит, в переговорах готова участвовать!!! Он, говорит, больше не будет!!! Ответить Правка |
| Вот сегодня в Магните не продали бутылку рома двадцатилетнему парню:) Наверно и он больше не будет, если маму вызвать... Суд в Манчестере приговорил гражданина Великобритании Бенджамина Стимсона к пяти годам и четырем месяцам тюрьмы за участие в вооруженном конфликте на юго-востоке Украины, сообщает в пятницу «Би-Би-Си».https://news.mail.ru/politics/30392969/?frommail=1 Ответить Правка |
| zaq321 # 14 июл’17, 13:46 Она прекрасно понимала когда сын был контрактником и прекрасно понимает сейчас, широко рот открывать себе дороже. Ответить Правка |
 | Алексей Рыжов # 26 янв’18, 07:27 Ответить Правка |
| Бум ждать разъяснений по этому вопросу Песковых, Киселевых, Соловьевых и всей их честной кумпании. И интересна конечно реакция его мамы. Ответить Правка |
| Обменяют. Ерофееву и Александрову сначала по 14 лет дали. Ответить Правка |
| Так для того и ДАЛИ, чтоб обменять. У нас в городе живет человек принимавший там участие. По крайне мере с его слов. Ответить Правка |
Написать
Если вы хотите ответить кому-то, нажмите ссылку "Ответить" под его комментарием. Другие советы
| Новая тема